И снова Ульрих умывался в ведре с водой, пытаясь прогнать ломоту из висков. Коричневатая жидкость была вонючеватой и слишкой теплой, но это была вода. Сама жизнь и Господне благословение! Ульрих ненавидел воду, но пройдя жаркими пустынями и рыжими песками, знал что его ненависть не стоит и ломаного гроша.
Вода это вода. Жизнь. Смерть. Боль. Безумие и облегчение…
В-о-д-а.
Сложив ладони лодочкой, освежённый рыцарь напоследок как следует напился, надеясь что невидимый молот в голове станет бить чуть потише. Ох уж эта приставучая боль, старая и верная подруга, - ну же, тише я сказал! Цыц, птичка.
Сжав зубы, господин фон Бранден позволил облачить себя в доспехи.
- Я к-как по-оследний трус о-одеваю н-на себя г-горы стали! И для ч-чего? Г-гемландцы не боятся смерти! Я н-не боюсь. Только Всемогущее Н-небо м-может решать, жить мне или умереть. Э-это п-поступок труса. Проклятье! К-каждый из этих людей на трибуне ста-анет считать м-меня трусом…Я с-сам себя не узнаю…Г-где тот смеющийся г-говнюк, к-который шел по миру о-отпуская д-дерьмовые шутки? Г-где т-тот п-полоумный а-алкаш, к-которому и море по к-ко-олено… Д-до чего я д-докатился? П-прячу с-свою за-задницу в эту сталь, словно б-боюсь порезать п-пальчик. П-проклятье! Х-хо-орошо что леди М-мэль этого н-не видит…
Чем больше доспехов появлялось на теле Ульриха, тем мрачнее он становился – наконец, побелев от холодного гнева, рыцарь и вовсе замолчал, заметив напоследок что теперь он похож на возбужденный хрен молоденького аристократа, запертый в слишком тесном тряпье.
- Д-да, да! Вот т-точно п-похож, г-говорю от сердца! Я к-как хозяйство п-похотливого м-молокососа среди к-красивых дам. Тесно. Г-глупо. И т-толку нет...
Чувствуя себя последним идиотом, Ульрих похромал на арену, оставив при себе свой шлем и свою верную тунику с красным крестом.
Многими дорогами прошел Ульрих фон Бранден – потерял себя и снова нашел. Почти ничего не помнил о прошлом, но знал – ничего хорошего там не было. Обрывки бесцветных воспоминаний – словно осколки разбитых витражей. Нет единой картинки.
Война. Ожесточение.
…Он тогда почти что сошел сума, захлёбываясь огнем под стенами великого города, утонул в собственном горе и отчаянии. Захлебнулся в выпивке и дерьме, превращаясь из человека в свинью. А сейчас вынырнул, но куда…?
Одел свой шлем, погружаясь в полутьму: мир сделался предельно контрастным, разделившись на черное и белое. Синее солнце померкло давая глазам облегчение.
«Всё просто – идешь и делаешь свою работу, ради того и нужен. Что есть рыцарь? Орудие! Орудие для достижения нужной цели. Здесь не нужен нытик. Здесь нужен здоровый человек со стальными нервами. Говоришь, не годишься? Ну вот и заткнись тогда, комрад! Плевать как оно будет дальше. Каждый должен делать свою работу. А твоя работа одна – что бы ни случилось, ты должен добраться до Айронсайда. На зубах, ногтях, но собственном хрене…если это потребуется. Никого не волнует как. Нужно узнать, кто оболгал сэра Робина. Нужно разобраться в этой истории.»