Покачав головой, Ульрих поглядел на темную фигуру наемника пронзительно серыми глазами. Пожалуй слишком серыми глазами, жутковатыми даже, мерцающими в ночи неистово и мрачно.
- Сэр, На-аемник. Я не занимаюсь к-ко-о-лдовством! Я служу Господу. Я воин его Святого Креста. Я не буду заниматься магией и лечиться при помощи к-ко-о-лдовских зелий. З-за-а-помните это! Если Вышний Творец пожелает меня излечить - я излечусь силой м-ма-о-олитвы. Если же нет – так т-то-ому и быть. Лечите свою голову! Но я не пойду с вами к реке для выполнения к-колдовских обрядов.
Пытаясь побороть собственный черный гнев, рыцарь с силой обхватил ближайшую деревяшку. Мажичество!
Предложить ему, Крестоносцу, воину святой Церкви магический обряд!!! Проклятье…как этот человек только подумать мог о подобной мерзости…
…Он повидал многое в Пустынях. Он о разном передумал на войне: О вере. О Церкви. О Господе в душе.
Кровопролитие и боль…все это было ненужным, греховным делом – стервятники одинаково кружили над убитыми южаками и объединенными армиями христиан: Черви ели гнилую плоть. Мухи зудели над полями сражений не делая разницы между правыми и виноватыми.
В пустынях не было Всевышнего - вот что страшно! Там были лишь люди. Там было множество людей убивавших друг друга с упоением бешенных зверей, убивавших ради червленого золота и дорогих побрякушек из разграбленных капищ южных богов. Ульрих это понял. Сэр Годри это понял. Они уже не могли уйти, не могли предать своих обетов и Чести - поклявшийся в верности своему делу, гемландский рыцарь обязан стоять до конца. Но они знали, чувствовали, понимали - они участвуют в грехе, в содомии, в омерзительном и грязном деле, где с Небом, с поиском Святого Граааля и небесными заветами, нет и никогда не было ничего общего.
…Тяжело выдохнув, господин фон Бранден попытался унять свою злость.
Ну откуда, спрашивается, этому рыжеволосому чародею (а кем еще может быть человек меняющий цвет своих глаз и форму зрачка?), откуда этому магу знать, что пусть и нечаянно, но он нанес Ульриху фон Брандену смертельное оскорбление.
…Заика. Дурак. Какие-то угрозы. Все это давно уже не трогало и не волновало - если твой старший брат Андреас Душегуб, пытавшийся по-меньшей мере убить тебя раза три самыми изощренными и неприятными способами, страшные рассказы кажутся неубедительными. Даже смешно пожалуй и весело. Но магия! В мажичестве истинный рыцарь участвовать не мог – сама мысль об этом отвратительна. Тот, над чьей головой держали меч, тот, кто произносил Святые Обеты в день Посвящения не может быть участником волшбы. Он не лечится волшбой. И не принимает помощь волшебных сил.
- Я п-подожду вас здесь, с-сэр Тень. Приведите себя в порядок и м-мо-ожем выступать.