Крепко сжав зубы, Ульрих слепо гнал своего коня вперед. Выхваченный из ножен меч, холодный взгляд посветлевших серых глаз – багровая тьма на сердце. Рыцарь не замечал хлещущих по лицу ветвей, не замечал бешеной скачки, даже ежедневной сосущей боли в ноге, рыцарь почти не чувствовал.
В голове пульсировала единственная кровавая мысль: «Найти, догнать, убить». Снова, снова и снова, в такт ударам копыт о землю, - найти ублюдка, догнать ублюдка, убить гребанную тварь! Ублюдка. Сволочь. Проказу…
У-би-ть.
Очередная ветка болезненно треснула по лбу содрав кожу. Герцог жалобно всхрапнул пуская пену, попытался встать на дыбы, - удерживая разгорячившегося жеребца, Ульрих наконец сумел прийти в себя. Кровь и пот заливали глаза, - спрыгнув с седла, рыцарь болезненно скривился - рубанул мечом ближайшую ветку.
Снова и снова, изза всех сил, принялся рубить мечом землю.
«Ублюдок! Ушел. Твар-р-рь.» Скрипнул зубами. Согнулся.
…Обильно вырвало под ноги едкой желчью.
Много смертей видел господин фон Бранден, но эта девчонка…Он же защиту обещал!
Встало перед глазами растерянное лицо глупой пигалицы. Потом, довольная физиономия Андреаса представилась – жирная, лоснящаяся особым удовольствием, такая, какой он ее в тот день видел, когда братцу удалось поймать себе для развлечения крестьянку…
…Жаркий тогда был день, потный. Тринадцатилетний Ульрих надрался как свинья. Спал в сарае, в обнимку с отцовским арбалетом который тот запретил трогать, торжественно пообещав расколотить благородное оружие о голову своего полудурочного сына, если щенок посмеет тронуть арбалет хоть пальцем. На следующий же день Ульрих тихонечко свистнул арбалет из отцовских покоев, - потренировался в стрельбе, надрался как свинья и прилег поспать после обеда в курином сарае.
Тихо. Покойно. Перья летают. Куры хвочат. Уютно пахнет дерьмом и соломой...
....Он так и проспал бы тогда целый день, если бы его не разбудила старая служанка проведавшая о тайной убежище младшего из Бранденов.
Гельда, как и вся дворня была напугана, добродушное лицо милой старухи посерело. Губы сжались в тонкую полоску. Дрожащим голосом поведала благородная старуха о новом развлечении Андреаса и его быков. Из сбивчивой речи Гельды выходило, что Андреас со своими низкородными дружками Уродцем Бергом и Хрипатым Свином, украли из соседней деревушки доверчивую девчонку и развлекались с несчастной идиоткой целый день. Братец не развлекался. Будучи извращенным сукиным сыном он лишь смотрел на творящееся насилие. Упивался чужими страданиями. Наблюдал со стороны.
Получал особое удовольсвие.
Дворовые люди знали об этих милых развлечениях но ничего не могли поделать. Андреаса в Бранденсбурге боялись все. Душитель животных, садист и подлый трус. Опасное сочетание. Тихий и услужливый Андреас навевал тихий ужас. Многие его боялись, почти все…даже папаша начал остерегаться со временем. Глаза у Андреаса были, такие…гнилые. Словно колодец с разлагающимся на дне трупом: смотришь в этот колодец, ощущаешь его трупный запах. Мерзко.
Ульрих брата не боялся. Брезговал, но страха не испытывал. На этом и строились их отношения. За то и ненавидел братец самого Ульриха, люто ненавидел, но и опасался тоже люто...
…Голова тогда болела страшно. Сбивчивый шепот Гельды вызывал раздражение в душе. Перепачканный куриным пометом, страдая отрыжкой и тошнотой, молодой господин Бранден выбрался из сарая. Он не знал что будет делать. Планировал поговорить с Андреасом, собирался как-то усовестить брата, взгреть его на худой конец быть может. А потом его самодовольную морду увидел сияющую от удовольствия. И Хрипатого Свинью с голой жопой, удовлетворенно потирающего своё хозяйство. И девчонку, отупевшую от горя, потерявшуюся, полусумасшедшую. Бесцветно всхлипывающую…
Нет, Ульрих никогда святошей-то не был. Зарядил арбалет и послал болт прямо в горло прыщавому Бергу, а потом разрубил мечом оторопевшего Свинью. Нет, не из засады. Вышел вперед и велел сражаться. Свинья оторопел, ухватил топор потными ручками…
...так и подох прямо со спущенными штанами и со своим топором в обнимку. В снулых глазах простолюдина читался один вопрос. «Как так?». Ульрих тогда ничего не стал говорить брату, да и зачем нужны нужны были слова? Палило солнце, мерзко жужжали мухи. Всхлипывала несчастная девчонка. Андреас молча смотрел как Ульрих поднял несчастную с земли и увёл ее прочь. В темных глазах братца горела ненависть, едкая, жгучая, но Андреас всегда был мелким и слабым. На лицо жирный, а фигурой не вышел…Он боялся Ульриха, ненавидел но боялся. Слабым вышел да зато мозговитым. Уже тогда задумал свою месть. Знал, что рано или поздно Ульрих надерется как свинья и потеряет бдительность…
…Мягкие губы Герцога Грома тронули волосы на голове, горячее дыхание коня обожгло кожу. Ухватитв поводья, сгорбившись и помрачнев, рыцарь повел скакуна прочь.
Не было здесь убийцы. Никого не было! Порой, сила не имеет значения. Острый меч, доспехи, крепкая мощь…ничего не помогает. Выматерившись, господин Бранден припал к бутылке с вином. Обещал себе не пить покуда охраняет девчонку.
Вот и доохранялся…