Реют на ветру седые волосы. Он связывает их в косы, слушая тебя. Подхватывает не произнесённые слова с губ, и бежит, мчит, над зловонными заболоченными реками; и кружит, сминая к земле ковёр трав. Ветер, хватающий мысли - единственный в мире, кто знал, где укрылись от человеческих глаз боги. Свист мистических флейт стекает с гор, и прокатывается по долине. Утробным воем в кувшинах и пустых чашах. Криком мёртвых птиц. Налетают на Зьянью потоки невидимой, могучей реки. Жрица касается её поверхности, опуская руки в бесконечную сеть воздушных потоков и каналов, глухих, громких, визгливых, шумящих. Распугивая рыб, зачерпывают тонкие пальцы серебряный песок со дна. Пучки липкого кларофора цепляются за кисти. Гудят, дрожат натянутыми канатами. В темноте, сквозь мрак земли. В тишине воды. На необъятных просторах надмирья. Складываются губы в трубочку. Легко, бросаешь в клубок воздушных змей-флейт слова - одно за одним, - и умолкаешь в ожидании, пока тот, кто заплетал тебя, отнесёт их к отцам, ведь в этом далёком крае не докричишься до них по-иному.
Тянуться оббитые шелком белокаменные стены. Блестят на ресницах стрелы солнца. Сооруженные из туч и облаков, тянутся в бесконечность золотого неба зиккураты, высокие башни и лестницы, своды, подпирающие небосвод. Солнечным теплом, закрой лишь глаза, всплывают лица в пустоте залов и тоннелей. Звериные морды, оскалив клыки и раскрыв острые клювы, с горящими глазами. В золотой короне вкрапления рубина. Звон браслетов на смуглых ногах. Высокие и благородные, они выходят из сени своих солнечно ярких домов. Живущие у самого светила, они внимают, что несёт им ветер с далёкой земли.
«Зьянья из Падшей Грацуэллы».
В завывающем ветре.
«Говори от нашего имени».
В шумящей реке.
«Будь нашим голосом».
В молчании болотного племени.
«Отомсти за нас».
Слышишь ты голоса в воплях окружающего мира.
Всплывают яркими пятнами силуэты праотцов. Они рядом. Вложили в тебя малую часть себя, чтобы всегда слышала их просьбы, чтобы всегда могла говорить с ними. Пусть и не долго. Пусть - немногословно. Для Зьяньи всегда будет место в их тоскливой, одинокой жизни в поднебесье мира. Их лица смотрят на тебя. Расплываются зелёно-желтыми красками. И уходят. Земля, в которую уперлись колени жрицы, осквернена давным-давно. Братоубийством. Язычеством. Её поверхность покрыта ласковой травой, а внутри - гниль, мёртвые звери.