Она протянула руку, готовая коснуться выпученного жабьего брюха, как её кисть вдруг быстро перехватила чья-то грубая ладонь. Сидящий напротив мужчина смотрит на неё, покачивая лохматой головой. Не надо. Моз, – ведь это имя лягушки, верно? – повернул лениво пучеглазую голову. Что-то обрубило разговоры. Раздавило звук льющихся песен. Даже плеск волн поутих, и ветер успокоился, оставив травы в покое. Они смотрят на неё. Люди. Раньше Зьянья не замечала, насколько серые их глаза. Пустые и глупые, такие же… Такие же, как у жабы. Жрица осматривает замерших в ожидании неизвестного ей события пирующий, и, переводя глаза на важную лягушку, понимает. Что у всех людей её глаза. Что со всех лиц на неё смотрит толстая противная жаба. Платья и наряди тускнеют, наливаясь салатовыми оттенками. Вздуваются животы. Клочками сползают по расплывшимся мордам выпадающие волосы.
– Чего?
– Чего они хотят?
– Расскажи нам, расскажи…
– Расскажи, Зьянья.
– Чево, чево хатят?
– Наши отцы. Наши корни.
– Что они говорят тебе на ухо?
– Поделись!
– Поведай нам!
– Рассказывай! Почему ты не хочешь нам помочь? Расскажи. Мы знаем, что ты знаешь, что рассказывать. Поделись. Ты была в храме. Ты умеешь с ними говорить. Ты говоришь с ними. Да-да, я знаю, я точно знаю, что говоришь. Хватит притворяться, сука! Рассказывай! Рассказывай нам всё, что знаешь! Расскажи. Расскажирасскажирасскажи. ЧЕГО!? ЧЕГО ОНИ ХОТЯТ!? Хватит притворятся! Мы всё, всё знаем о тебе. Ты должна делиться с нами. Мы тебя спасли. Вытащили из болот. Согрели. Посадили за стол, как равную. А ты – молчишь. Ты – прикасаешься к жабу. Он не твой. НЕ ТВОЙ, ТВАРЬ! НАШ. Наш. Нашнашнаш. Рассказывай. Что они говорят? Почему замолчали и закрывают лицо ладонями, когда мы смотрит на них? Говори. ГОВОРИ.
Лысые головы с выпученными серыми глазёнками кружат вокруг неё. Заглядывают в лицо. Лапами со сросшимися пальцами толкают её в плечи, дёргают за волосы. И шумят, шумят, вопят одним голосом. Толпами вываливаются из лачуг, разваливая стены и топча крышу. Выплывают из рек. Ползут из заболоченных низин, втаптывая поля тростника и камыша. Везде прыгают лягушки. Здоровые, ожиревшие. И все они орут. Все – кричат. Ползёт по столу, разбрасывая тарелки, кубки и кувшины, жаба в порванном синем тильматли, на чьей плоской морде висит бычья маска.
Нет. Всё это просто показалось. Отрываешь взгляд от серых пятен на лице жабы. Люди за столом помалкивают. Их лица повёрнуты к тебе, и только Моз продолжает возиться с мухой, пытаясь проглотить её целиком.
Человек в маске быка снова поднимается из-за стола:
– Дитя, ты ничего не хочешь нам поведать?