Разошлись тревожно круги по воде. Она оставила Уичипотль в покое. Там, на обдуваемых всеми ветрами просторах остался он ещё на долгие века. Ничего не может предложить Зьянье город Лишенных-Ожиданий-и-Надежд. Она нырнула в объятья воды. В расплывчатые глубины ила и мрака на самом дне, где, усыпанные скелетами рыб, старые плиты в чей-то дом высечены из подводных камней.
Огромные рыбы таятся в омуте озера. Их глаза-солнца белыми лучами пронзают подводный мрак. Лениво, медленно, ворочают они гигантскими плавниками, в чьих складках торчат мечи, и копья, и стрелы, которые ни один из ныне живущих людей никогда бы не поднял над головой. Запутались в зубах корабельные паруса. Рыбы, на чьих спинах взгромоздились канувшие в лету великие города. Они воют вдалеке. Забытые гиганты
того мира. Исчезающего мира. О котором никто и не вспомнит через полвека. И однажды, если кто-то всё же отыщет воды этого озера. Если нырнет, поддавшись наваждению, в его глубины, то увидит в них лишь невероятно огромные скелеты, устилающие старое дно. Кости, в которых дворец себе сбили призраки и мёртвые. И тронет их. И унесёт их пылью по течению.
Опускаешь руки во что-то холодное и вязкое. В глубокий ил. Уже схватила
дверь за её край, пытаясь отворить, войти. Глаза хищных мурен следят за твоими движениями. От удивления открыта пасть. Их толстые серые тела плавают вокруг, опутывая твои длинные ноги. Не могут понять,
что ты такое.
Скрипнули старые плиты. Поднимая голову, не увидишь света. Здесь беспросветная тьма. На пороге
чего-то. Нырнула во тьму, ещё более глубокую. Абсолютную.
Плещется горячая вода по краям ванны, и заливает каменные плиты пола. Воздух пахнет травами, дорогими маслами, и застыла над всем миром слабая плёнка пара. Лижут стены тёмного зала масляные факелы. Золото. Годами накопленное, тяжелое, мерцает в свете их слабого огня. Оно в монетах, что застилают пол ковром. В огромных, с человеческий рост, вазах и кувшинах. В отлитых статуях. Оно лежит на грубо сколоченных столах в виде тарелок и чаш, кубков и ножей. Висит на стенах макуавитлями. Копьями нааб`те. Церемониальными текпатлями. Зьянья вглядывается. Там, за горами золота. За горами вкусных яств. Сидит на троне он. Император будущего мира.
Она заглянула на долгие годы вперёд, чтобы увидеть, как изменится лик мира, если останется на престоле человек, возомнивший себя богом. Зьянья смотрит на него, и не может осознать, чем он стал. Он уже давно не человек, если был им когда-то. Он –
что-то.
– Дитя вернулось в свой дом...
Голос, рождённый в глубинах его чрева, вырывается из каждого уголка этой омерзительной обители.
– Где? Где бродило оно столь долго? Зачем?! Зачем так измучило своего отца?!