Слепой молчит. Очевидно, забыл за долгие века язык твоего народа. Забыл чертоги Ульпала. Забыл мир под солнцем. В той тьме, где он живёт, нет богов, нет имён. Там пустота. Забвенье. Время гонит воспоминания прочь. Всё, что знает он – зажигать свет. Не видят слепые глаза яркого огня, но ощущает тепло кожа. Жар на ладонях, в протянутой руке. Не помнит он дуновение ветра. Не знает, что сейчас происходит в Грацуэлле. Не слышит воплей, безмятежен и покинут в своём проклятии. Ульпала сгорит в огне, но человек останется. Пока не придёт Ягуар и не окончит страдания всего мира.
Слепые глаза смотрят на Зьянью. Сквозь неё.
– Имеешь? Какое право ты имеешь? – зашевелил губами. Разучился говорить, связывать друг с другом тысячи слов.
– Проводить? Право… право имеешь. Провести.
Глотает слоги. Обрывает предложения. Лицо слепого ничего не выражает. Живя во тьме столь долго, он лишился мимики. Загрубелая кожа покрылась сажей, грязью, углём черным, пеплом.
Тихо вокруг. Лишь шелест лёгких в грудях мужчины. И шуршит что-то в невидимых углах зала. Здесь есть что-то страшное. Ещё не показалось, не вышло на свет…
– Проведу.
Похож на статую. Тяжело ступают ноги по каменному полу. Жалок проклятый. Ковыляет вдоль освещенной светом факелов колонны, и Зьянья молча идёт за ним. Чтобы заблудиться в темноте. Где он? Где?!
Здесь, шепчет кто-то на ухо. И везде. Он повсюду. Гасящий-И-Зажигающий-Свет. Он – это вечный мрак подземелий Ульпала. Сотни ослепший глаз. Сотни измученных богохульников. Он окружил жрицу. Множество обликов может перенимать, чтобы связаться с внешним миром. У него давно не было гостей. Давно никто не приходил, чтобы нарушить покой таинственных и всеми забытых залов храма. Всё это он шепчет Зьянье на ухо. Иди же, жрица, за моим следом. У тебя есть это право.
Зьянья идёт вдоль стены. Без конца и начала. Ступает сквозь вечную ночь. Порой ей кажется, что взгляд ослепших белых глаз мелькает в темноте. Чья-то сутулая спина, хребта острие, лопаток чёрных пятна, видны во мраке. Шелест. Шарканье кактли. Лишь справа – холодный камень стены, уносящейся прочь. Ноги устали. Сколько ты уже идешь? Солнце могло несколько раз взойти над Грацуэллой. Времена года могли начать новый цикл. Но Зьянья всё идёт. Остановись, и заблудишься навсегда, жрица, шепчет на ухо голос. До погибели мира будешь ходить в чертогах сгоревшего храма.
Пульсирует темнота. Ведёт за собой. В этом месте она жива. Дышит в затылок, подталкивает к дверному проёму. Двери во тьму. Видны во мраке их очертания. Знакомый силуэт застыл рядом с ними. Горбат, белоглаз. Протянул свою тощую руку, приглашая войти.