Следующие пять минут остались в голове Кролика лишь отдельными картинками.
Вот бойцы Хартии вроде чуть опустили стволы, когда тяжелая медвежья жопа вжала Кролика в обшивку водительской двери, пока Пух выкарабкивался из прицепа через когда-то бывшее смотровым окошко в кабине. Миг спокойствия, в который можно было бы прикурить, и который оборвался глухим хлопком гранаты под аккомпанемент свинцового града.
Вот перед глазами несется череда бетонных блоков и серый хвост Кота, ловко прущего ящик гранатометов перед собой.
Вот лицо Пиноккио, страшное, как ряха древнего бога, скурпулезно высеченная каменным ножом какого-то голожопого предка человека на коре вечного дуба, под который срали еще динозавры.
А вот серый кабинет с непроницаемыми стенами и черным глазом видеокамеры в углу. Из мебели — алюминиевый стол и два пластиковых стула. Ну еще и деревянный Пиноккио, собственно.
Перед Кроликом стояла ополовиненная чашка остывшего чая. Жидкое мутное содержимое, серый фарфор, небольшой скол на краешке, стилизованная надпись "Я — босс, ты — нет." Рефлекторно спиздил по дороге в кабинет с чьего-то рабочего стола — в горле сушило после стресса.
Кролик докуривал свой косяк, стряхивая пепел в чашку, слушал Пиноккио, и втыкал. Взгляд его намертво зацепился за саморезы из каленого железа, вкрученные по самые головки в толстую кору, и не хотел отрываться. Черные шляпки матово поблескивали в свете люминесцентной лампы, и выглядели круче, чем блестящие пуговицы на кителе офицера Вермахта. Они почему-то гипнотизировали, завораживали, и делали все вокруг совершенно незначимым, кроме них. Они прямо символизировали Мощь и Несгибаемость, блеать.
Когда молчание в кабинете повисло вполне ощутимым топором посреди дыма, Кролик моргнул и вернулся к реальности. Пиноккио походу ждал от него ответа, но вот что был за вопрос?.. Измученный мозг в ушастой голове с трудом вытряхнул из предшествовавшего транса суть беседы.
— Я мог бы сказать, что посредством своей торговли помогаю бороться с Имаго, но... тебе ведь пох, не так ли? Поэтому не скажу. Два ящика подарков, которые я сюда привез с Винни-Пухом, уже должны были оправдать и меня, и мою деятельность. А еще ради этого я разъебал свой любимый тягач. И заметь, я до сих пор нихуя с тебя не требую за них.
Кролик прервался на глубокую затяжку, и продолжил вместе с клубом дыма, тыкая окурком в сторону здоровенного дробовика.
— Кстати, пиздатый ствол. Любишь дробовики? Я могу достать Сайгу-12, наверное. Или даже сам Панкор Джекхаммер. Прикинь, а? Нажал на курок и разъебал врага в кровавую кашу с головы до ботинок, не отпуская и не перезаряжаясь. Потолкуем потом, если захочешь, — ускорявшаяся было речь Кролика вдруг замедлилась, и продолжил он вполне спокойно. — А что касается твоего предложения... бля, мужики, вы как будто тут только меня и ждали, да? Сделка с Доброй Феей, серьезно? Скажи мне, что ты пошутил. Зацени расклад: Хряк с Дрищугой разнесли бордель, Винни с пацанами трахнули Белоснежкиных гномов, а еще кто-то сдал Дровосека на металлолом, и теперь его протесты по этому поводу слушает весь Город. И неизвестно, с чьего приказа действовали парни. Как думаешь, хочет ли ебанутая сука по имени Добрая Фея о чем-нибудь договариваться сейчас? О, несомненно хочет. Вот только на ее очевидную просьбу выдать ей Пятачка и Пуха единственное, что я смогу ответить ей — "идика-ты нахуй, дорогая". И мне без разницы, какие условия она предложит взамен и что на этот счет думаешь ты.
Кролик утопил окурок в чае и в упор посмотрел на Пиноккио.
— А еще меня мучает один вопрос: что я с этого поимею? Кроме "амнистии" по своему бизнесу, разумеется.
Скрестив лапы на груди, Кролик откинулся на спинку стула и начал мерно раскачиваться вперед и назад. Левый глаз у него немного подергивался, но в остальном он был образцом спокойствия.
Потому что он наконец был в своей стихии. Он вел переговоры, набивал себе цену и заключал сделку, которая могла бы вытащить друзей из жопы. Понервничать можно будет и потом, а сейчас — вряд ли Пиноккио стоял бы у руля Хартии так долго, если бы не понимал очевидных намеков, скрытых за словесной шелухой. Кролик всего лишь подчеркнул очевидное положение Хартии, указал на неприемлемое условие возможного договора, и пробил тему надбавки для себя. Всего-то. Хуле тут нервничать-то? Если не считать маленького неудобного факта, что потом придется выйти из кабинета, спрятанного за толстыми стенами и крепкими парнями, и идти договариваться с упомянутой ебанутой сукой. Эту мысль Кролик старательно гнал от себя подальше.