«Лента Мур», – мысленно переводил Эдвин по ходу повествования, – «достойная и неподкупная. С Колдуэллами и этими, с жабоподобной фамилией, у Силвершилдов дела».
На представлении их собеседника рыцарь не удержался и вскинул бровь: никак он не ждал, что они заинтересуют кого-то Настолько Сильно. Видать, и вправду глубоко болото в Балдуровом городе. Но поскакали дальше:
«Фавил Блантэ – хитрый крючкотвор, работающий без оглядки на почтенных патриархов. Любопытно, кстати, с чего это наёмники тут силу набрали, раз деньги – у Патриархов? Никак политический парадокс? Ну а Воровская эта Гильдия, разбери её Селуна, по локоть повязана в деньгах Совета. Или Совет – в её».
Эль показался Эдвину кислым от привкуса большой политики: того самого, с которым врата монастыря захлопнулись за его спиной, ненавязчиво отрезав от родовых владений и пресловутой «четвёртой доли». Привкус был такой сильный, что заскрипел на зубах. Но рыцарь, весьма светским образом ковыряясь в них импровизированной зубочисткой, уточнил:
– Кто займёт место славного Абделя?