Ох…
Как может замечательный, имевший такое прекрасное начало, и такой многообещающее продолжение день, праздник, всего за пару минут превратиться в самый худший день в жизни?
Теперь у Иохима Сдобы был ответ на этот вопрос. О, да… теперь несчастный монах мог многое сказать по этому поводу.
Чудище было повержено, и опасность вроде бы миновала, но Иохим всё никак не мог унять своё сердце, члены его тряслись, спина была липкой от холодного пота, а мысли плясали в его голове самые непотребные танцы… И даже кремовый рожок, каким-то непостижимым образом очутившийся у него в руке, не мог привести испуганного толстяка в чувство.
Пребывая словно во сне, он двигался как будто в какой-то дымке, замедленно, и не слишком осознано. Отдавшись на волю набежавшей толпы, он с некоторым ужасом принимал сыпавшиеся со всех сторон благодарности, сам для себя понимая, что он то, конечно, их ничуть недостоин…
А череда весьма значительных господ, которые подходив по очереди, словно сговорившись, высказывали желание продолжить общение в более удобном для этого месте, навела на монаха еще больше страху, и он уже совсем отдался на волю судьбы, смирился с ужасом этого дня, и теперь просто двигался вслед за единственными людьми, с которыми был знаком в этом жутком городе. Испуганного, бледного, мокрого, ошарашенного, с надкушенным кремовым рожком в одной руке, и журналом под мышкой, Иохима несло, влекло куда-то… на встречу видимо еще более страшным и невозможным приключениям.
Во время внезапной остановки, когда к группе новоявленных искателей приключений подошёл очередной интересующийся, худощавый человек в капюшоне, монах всё еще был не в себе. А потому самого подошедшего практически и не видел, пропустив все его слова и действия мимо ушей. И очнулся только тогда, когда воитель Тейджо упомянул о Змиевой Скале.
Неизвестно, почему именно это сочетание букв так подействовало на толстяка, но он вдруг заморгав часто, сглотнул, и кивнул несколько раз.
- Д-да… Змиевая Скала… - пролепетал он, глядя куда-то сквозь воина в красном шарфе -… Замок Пламенеющего Кулака. Я знаю, где это место…
Иохим тыкнул в нужную сторону недоеденным рожком. Затем, потупившись, поднёс рожок ко рту и лизнул. К щекам его прилил румянец.
Услышав слова купца про крупную игру и серьёзные силы, монах вновь почувствовал лёгкое головокружение. Уставился на молодого человека испуганными глазами.
Иохиму было ужасно страшно… да и ведь он и вполне согласен был быть простой пешкой, честно. Только бы его не трогал никто, и всё это побыстрее бы кончилось.