Сотти
10 часов утра
... Закончив завтрак и озвучив свой план сотоварищам, шустрый гном отправился в Малый Калимшан - яркий опыт вчерашнего дня и хорошая память без труда помогли Сотти выбрать правильное направление и добраться до ворот этого квартала Внешнего Града в минимальные сроки; в отличие от своих высоких и - в определенных случаях - пухлотелых друзей, юркому гному было куда удобнее лавировать в море людской толпы, подныривая под руки и увиливаясь от локтей и колен, проходя по запруженным людьми улицам Врат Балдура со скоростью, явно более быстрой, чем та, с которой он и его компаньоны передвигались вчера. Врата Василиска на сей раз не были переполнены людьми, задерживаемыми противным дварфом - сборщиком податей; то ли этот неизвестный "Щит Города" был найден, то ли сегодня мошна Нанта Тангола не нуждалась в дополнительных вливаниях за счет и без того неимущих бедняков, обитавших во Внешнем Граде. Как бы то ни было, Сотти без труда и вопросов прошел через Врата Василиска, и никто даже не попросил уплатить пошлину, о которой упоминалось вчера. Спустя час после того, как гном вышел из "Трех Старых Кружек", он уже стучал в дверь ломбарда, принадлежавшего Рилсе Раэль.
Дверь открыл старик Мусайед; брови седовласого калимшанца удивленно взлетели вверх при виде гнома, без своей свиты, да еще и в такое ранее время - Раэль вчера говорила о том, что будет ждать Героев Шири в полдень, то есть еще через два часа. Тем не менее, как и днем ранее, старик не произнес ни слова и жестом пригласил Сотти пройти внутрь. Приемный зал "Сокровища Калимы" не отличался ни от единого ломбарда или закладной лавки, виденных гномом прежде; стойка, полки со всякой всячиной, выставленной на продажу после того, как бывшие хозяева этих предметов не смогли выкупить их обратно, несколько толстых книг, чернильница с пером, проход во внутренние помещения строения, занавешенные тонкой шелковой тканью алого цвета, расшитой золотой нитью прихотливыми восточными узорами.
Мусайед провел Сотти через коридор, располагавшийся за занавесью, в уже известную ему комнату с подушками, занавесями и столиком, на котором сегодня уже не было ни чайника, ни чашек. Ни говоря ни слова, старик удалился, и спустя несколько минут в комнату вошла Рилса - одетая в легкий халат из полупрозрачной газовой ткани золотистого оттенка, сквозь которую неявственно, но все же вполне заметно проглядывала смуглая бархатистая кожа калимшанки и ее идеальные формы, которым могли бы позавидовать и многие красавицы из кругов знати не только Врат Балдура, но и многих других городов, которые на своем веку посетил Сотти.
- Чем обязана такой чести, сахиб? - обратилась Рилса к гному. - Желаете чаю? Кофе? Сладостей? Я, признаться, еще не завтракала, посему сочту за честь, если вы откушаете со мной, - девушка хлопнула в ладоши, и спустя минуту-другую в комнату вошел Мусайед с широким подносом, который он поставил на низкий столик. На подносе дымился чайник, источая аромат душистого бархатистого калимшанского чая, стояло несколько фарфоровых пиал, и два блюда - с лепешками из слоеного теста, сдобренные медом и маковыми зернышками, и с гроздьями белого, черного и красного винограда, невесть откуда взявшегося в этих холодных краях, да еще и ранней весной. Разлив чай в две пиалы, старик беззвучно удалился.
- Я удивлена вашему приходу. Неужели вы и ваши друзья передумали? Да настолько, что не смогли дождаться оговоренного времени? - Раэль улыбнулась гному. - И почему вы пришли один?
Остальные
9 часов утра
... Три Старые Жабы - так называли за глаза трех братьев, владельцев гостиницы и таверны, в которой остановился Азрион и его друзья - были на своем привычном месте, за барной стойкой, и - как всегда спорили над раскрытым гроссбухом, время от времени тыкая в строчки, нацарапанные корявым почерком, и громко обсуждая правомерность подобных грабительских трат на то-то и се-то. Точно тем же они занимались и вчера вечером, когда наши герои вернулись в гостиницу из Малого Калимшана, точно тому же они предавались и утром вчерашнего дня, когда Азрион, Синдбад и остальные пришли сюда заселяться. Видимо, у стариков это было любимое времяпровождение, хотя прелесть подобного развлечения и ускользала от понимания полуорка.
В ответ на вопрос Азриона все трое выдали хором:
- Коран Эльф! - хотя сразу же после этого и смутились, начал говорить вразнобой: - Но он человек занятой, один из сопредседателей Парламента, сами понимаете... И берет много... жадный, как и все эльфы... Да и вообще, он - балагур и повеса, такому достойному господину, как вы и ваша компания - вряд ли найти с ним общий язык... а мы - мы чем хуже?.. Мы тут заправляем нашим делом уже полсотни лет... дурак, тебе, может, и отправляться скоро на тот свет, а я еще молод, какие полсотни?!. Полсотни, старая вешалка, и ни днем менее, у тебя просто мозги как у выловленной в Чионтар рыбки - только памяти на минуту и хватает... Да не о том они говорят, вы нам скажите, нам, чего узнать хотите, а за разумную плату... мы и маму нашу вам продадим, если хотите... ей все равно, она воооон в том горшочке покоится уже дюжину лет, серая и порошкообразная, после кремации... Идиоты, не забуду мать родную, и продать не позволю!.. да это так, фразеологизм был, к слову, так сказать, чтоб вы поняли о серьезности наших намерений и отношения к нашим клиентам... Так что вас интересует, почтеннейший?
При упоминании о достойном вознаграждении у трех стариков глаза загорелись так, словно перед ними была самая прекрасная и вожделенная дама на земле, и им всем было на полсотни с ощутимым хвостиком лет меньше.