Темнеет, и проплывающие по обе стороны дороги крестьянские халабуды превращаются в темные силуэты затаившихся чудовищ с горящими огоньками желтых глаз. Пугала раскидывают костлявые руки, охраняя неведомые сокровища чахлых делянок. Ближайшая лужа оказывается глубокой рытвиной, всплеск сопровождается негромким фырканием коня, и романтическая иллюзия трещит по швам: едва удержавшись в седле, всадница набрасывает на голову капюшон - моросит.
Огоньки попадаются все чаще. Это уже город. Наверное, Энвилль, или как его там - последний указатель был давно, еще днем. Обычный унылый до синевы городишко. Ни фронтиров, ни драконьих гор, ни зловещих болот - даже городских стен нет. Где тут веселиться, куда носить свои наряды - непонятно. Окрестные фермы переходят в деревянную застройку, потом начинаются каменные дома. Выбравшись с хлюпающей грунтовки, подковы зацокали по мостовой - дощатой, а потом и булыжной. Город сгущается, дождь тоже. Впереди блеснула кривой длинной саблей река, желтые огни дрожат в черной воде. Что-то гремит-тарахтит сзади, фыркает еще одна усталая лошадь.
- В сторону, - это хмуро, хрипло каркнул возница над ухом.
Груженая подвода бесцеремонно оттесняет с мостовой, заставляя коня прижать ногу всадницы к стене дома, а льет уже как из ведра. Ночной ливень рисует город будто гравюру в книге, сплошной штриховкой черно-серых линий. Призрачные ореолы колеблются вокруг редких городских огней. Слева четыре фонаря обозначают мост через реку, за ним - высокие дома, красивый ажурный навес, большая освещенная магическим огнем вывеска. Гостиница, где наверняка вышколенные слуги, серебро на столе и бархат на ложе ждут привыкших к роскоши героев.
Справа узкие кривые улочки сплетаются в сплошной, сонный, едва шевелящийся муравейник, и в глубине сквозь пелену ливня мерцает еще одна вывеска, покосившаяся, едва подсвеченная масляным фонарем, на приземистом здании. Постоялый двор для непритязательных путников обещает еду, тепло и крышу, и может быть даже без протечек.
Подвода утарахтела в темноту по мостовой, угрюмого возницу тоже где-то ждет ужин и постель. А ливень остался. Словно пьяный слезливый нахал, он лезет под одежду не спрашивая и не любя, лижет лицо, тяжко виснет на плечах намокшим плащом. Ливень, незнакомый невидимый город и два маяка в темноте. Чего же ты ждешь?