Багровый диск, безмолвный ко всему проиходящему, неостановимо канул за горизонт, и когда померкло последнее пожарно-оранжевое свечение, на поля совиным крылом опустились тихие сумерки. Самая короткая ночь года выдалась теплой, безветреной. Стрекотали кузнечики. Конь ступал медленно и церемонно среди делянок с горохом, свеклой, репой. В сумерках все выглядело нечетким, все образы расплывались, обманчиво перетекая один в другой. То принцем на белом коне казался мастер Вэй - но нет, не блестели доспехи, да и скакун не мчался геройским галопом, каким положено прибывать на выручку девице в беде. То всадником бледным на бледном коне, понуро метущем седою гривой землю, вестником гибели и несчастья. Но нет, конь поднимал голову и весело бряцал уздечкой, разгоняя дурные предзнаменования. И если кто и видел У Вэя на небесном коне в полях на окраине Энвилля в ночь накануне дня солнцестояния, то что он при этом подумал - осталось неизвестным.
Наконец впереди показались жилые дома, рядом с ними - какое-то подобие дороги, вытоптанная колея. Огибая город с востока, чтобы подъехать к храму поближе, монах пересек еще один ведущий в город тракт. За алтарем Фарлангна, в нескольких домах, светились окошки трактира. А у алтаря, на коленях и прижавшись лбом к сложенным в столбик камням, кто-то молился. Заслышав глухой стук подков по грунтовке, поднял голову. Какой-то мальчишка, что ли, совсем безусый. Отшатнулся, будто увидев призрака, отвесил челюсть. То ли и вправду всадником смерти Вэй ему показался?