Тартас неловко улыбнулся, хмыкнул и щёлкнул себя по рогу, чувствуя некоторую неопределенность. Булькающая в голове каша из разных культур не смогла найти правильное толкование случившемуся.
- Я попробую, - по смыслу сказанных слов вроде бы выходило, что Тильман, как старший в семье, перекладывает на Тартаса право давать или не давать Джейн пить. Видимо, пить алкоголь, а не воду. Вода ведь на севере не несла такой же сакральный смысл, как в пустынях, да? Так что наверняка алкоголь. И что это было, просто оборот речи, учитывая их совместные прогулки, просьба приглядеть? Или всё таки некоторая ритуальность, означающая передачу прав отца на дочь её будущему мужу? Вроде бы просто оборот речи, но адепта не покидали сомнения, когда он вспоминал встречу с Милли, матерью Искры. Надо будет разобраться потом с порядком матримональных обрядов, примет и обычаев местных краёв. Не то, чтобы Тартас был против жены, но... как-то внезапно, и не вовремя. В традициях Кессера бродяги женились поздно, в отличие от оседлых жителей. Да и если первая жена против многоженства, то как дальше-то жить?
Дальнейший рассказ Тильмана отвлёк непрошенные мысли:
- Вот как. Ты прав, реку вспять не вернуть, - сказанное водопроводчиком лишь подтвердило решимость Тартаса в необходимости некоторых изменений, но рассказывать о своих планах адепт не собирался.
Золотоглазый коротко кивнул, как бы соглашаясь сам с собой:
- Ещё одно осталось, может быть это важно. Алейда, рыжеволосая паломница. Не знаю, кем тебе приходилась, но она скорее всего мертва. Вчера утром выловили из реки недалеко от трактира Шоннана. Утопла.