Вот теперь перед У Вэем точно была женщина. Глядеться в зеркало для нее было привычным делом. И отражение свое ей нравилось. На секунду холодные внимательные глаза тоже чем-то осветились, чем-то совершенно не дивным и не звездным - а жадным и горячим. В углах губ заплясало одобрение, но ненадолго. Пальцы в черной шелковой перчатке стиснули край стола.
- К жизни у нас возвращать не умеют, - подтвердила она светским тоном, будто речь шла о погоде и моде, - это только в столице. Осторожность и недоверие... вежливые синонимы страха. Или старости.
Искра, оттолкнувшись от стойки, пошла по залу, лавируя между столов с бутылкой в одной руке и тремя оловянными кубками в другой. Забулдыги уже расселись по скамьям и чинно слушали задушевную песню, изредка подтягивая слезливыми голосами и клянясь друг другу в вечном уважении. Все это не очень было похоже на угрозу благополучию многих людей, о которой вещал напавший на Искру бородач, и на вооруженную толпу, готовую наделать в "залетном кенте" пяток арбалетных дырок.
- Ох, берешь ты меня на слабó, странный человек. Лады, - голос Бритвы снова изменился, из светски мелодичного стал хрипловатым и развязным. - ну что, мелкая, четко нас твой лысый срисовал, уважаю.
- А я говорила, непростой он, - довольная, Искра уселась верхом на лавку, водрузила посуду на стол и принялась нетерпеливо разливать. - Ну че, за знакомство! Блин, вы че напряженные такие? Бритва, это дядя Вэй, дядь Вэй, это Бритва, погнали уже.
- Твое здоровье, дядя Вэй. Из каких краев к нам? - похоже, в намерения Бритвы пока не входило переходить непосредственно к делу.