На возмущение Джейн или как ее там на самом деле, монах не отреагировал. После фразы «холодно» молча снял с плеч видавший виды плащ и протянул его девушке. А вот на «садись» отреагировал совсем уж странно. Плавно опустился на колени, сев на пятки и подвернув под себя ноги навроде шнурков от новомодных ботинок. Не по-людски как-то сел. У обычного человека от такой позы ноги мигом бы заныли. А этот – ничего, сидит. Видно, что просидеть так может долго.
- С начала рассказывай, - тонкие губы разлепились и снова сомкнулись в узкую полоску.
На самом деле Вэю ничего не мешало встать и уйти. Ну вытащил какую-то воришку из переделки не разобравшись. Главное, что бамбука не сильно наломал. Рыжая сама виновата – нечего было в чужом номере живого человека в сундук прятать. С бородатым поборником справедливости инок тем более не видел за собой вины. Ишь, взяли моду чуть что – исчезать или в окошко прыгать. Наручи бородач сам на полу оставил. А раз сбежал – значит вину за собой чувствовал. Слегка царапнуло, когда Вэй вспомнил – с какой загребущей жадностью дварф кинулся собирать деньги. Со служанкой небось не поделится. А в остальном – вроде больше никому дорогу не перешел.
Пока монах перебирал события минувшей ночи и уже сегодняшнего дня, до него вдруг дошло – что именно удерживает его на месте. Ответственность за судьбу девчонки сплыла как не бывало после слов про «наших». Значит есть кому позаботиться. Любопытство – вот главная причина. Как кот тянется носом к яркой и шуршащей бумажке, так и Вэй остался послушать – что же такого расскажет ему сейчас Искра-Джейн? И стоит ли эта история утренней суматохи?..