- Далеко...
Голос девушки совсем упал. Похоже, София наконец поверила в бесповоротный финал: брат в тюрьме, она на свободе, но возвращается домой, и этот праздник Солнцестояния закончится без них. Она затихла в темноте скрипящей и подпрыгивающей уродливой повозки, и какое-то время слышны были только скрип колес, стук копыт да нытье Шамбуровой совести.
- Мы правильно едем. Еще дня три пути по хорошей погоде, - наконец взяв себя в руки, сообщила подконвойная, прижимаясь щекой к решетке. - Надо ехать по этой дороге по указателям на Хиллстоун. А за полдня до Хиллстоуна будет поворот на Санкастл. Там сейчас старшим Хранитель Покоев, сэр Олберт. Отец Гилберта. Олберт Олдос. По дороге есть трактиры, надо будет остановиться в ближайшем, чтобы ночь не застигла в поле.
Она не кричала, не рыдала и не ломала рук об решетку, ровным рассудительным голосом сообщая нужные Шамбуру детали. К чему рыдать, когда ты с самого начала знаешь, на что обрекаешь себя - на бессмысленную и гордую борьбу с ветряной мельницей чужих амбиций, с тяжелыми жерновами власти целой империи. И она, и ее брат, должно быть, понимали, на что идут. Но кто же мог знать, что все повернется именно так...
~*~*~
Не все, не все так плохо, как пророчат хрипло старые оси повозки. Не все так плохо, впереди у леди возвращение в родной дом, а до этого еще путь по свежему воздуху, по летнему краю - после сырых крысино-паучьих подвалов тюрьмы - и не в одиночестве, а в компании мудрого дварфа, который не обидит человеческую девушку ни словом, ни делом, защитит от лиходея и от зверя лесного, подбодрит и укрепит дух веским словом паладинским. Пусть он сам колеблется иногда, сомневается в верном пути, но для слабых духом паладинское слово всегда опорой станет.
Впереди еще летние дожди и летние ночи, нехитрая снедь и убитые в блин матрацы постоялых дворов, и ночные огни - которые везде и всегда одинаковы. В костре, в очаге, в камине огромного замка и в кузнице дварфских пещер - огонь всегда один, от огня до огня лежит путь-дорога. Между огнем старого камина в зале Фаррианова приюта и треском поленьев в каменном очаге замка Санкастл - много воды утекло, хотя и прошло всего несколько дней. Огонь, вода, снова огонь, закалят ли они Шамбура Стоунхаммера так, чтобы Морадин остался доволен своим Молотом? Время покажет. А пока...
~*~*~
- ...прощайте, господин Стоунхаммер, храни вас Пелор.
Леди София в светлом платье (ведь брат жив, нет причин для траура) прощается со своим спасителем, с тяжелой окованной повозкой, с самым печальным солнечным праздником в своей жизни. Для нее Энвилль закончился, но не для Шамбура, ведь он обещал казарменному писарю вернуть повозку, обещал Алисе сделать так, чтобы не началась война. Слово паладина - не только опора слабым, но и верстовые столбы на пути, с которого сворачивать нельзя.
- Проведайте брата в тюрьме, если сможете, пусть он знает, что со мной все хорошо.
Еще одно обещание, еще одна вешка поставлена на пути. Столбы, указатели, серая пелена дождя, тоскливая колея - но теперь дорога уже не восьмеркой змеится, не бесконечности знаком идет из ниоткуда в никуда. Теперь есть цель в конце двойной штрих-пунктирной линии: точка, а над ней вопросительный знак. Что там, что сейчас в Энвилле?
~*~*~
- ...Вооот, значит. Ну шо, а потом когда их на пару, и Верховного Жреца, и Магистра Верховного, арестовали прямо у алтаря пелорского, вот тогда этот усатый и стал тут временным наместником, именем императора, стало быть.
В подвале Шонанова трактира прохладно, свежее пиво тихо шепчет пеной и дышит хмелем и летом. Дварф-трактирщик доволен, будто это он сам все так обставил, что теперь в городишке тишина и покой.
- Ну, поначалу буза была, конеш. Толпа-то на празднике была большая. Мой трактир вообще чуть было не пожгли - тут трущобы близко, место такое. Но эт токо самые лютые бедокурили, приезжие наймиты, да и тех стража с инквизицией быстро повязали. Простой-то народ к вечеру утих, когда подстрекателей всех сгряпчили. Уже вот неделя прошла, и можно хоть вздохнуть спокойно. А главное, знаешь, брат, удачно все вышло. Беренгар-то этот жрецом Пелора оказался, и пока он тут в городе верховодит, власти у магов-огнепуков нет больше, бандюков крышевать некому, а пелориты тут будто хозяева. Не те еретики, которых отловили почти всех уже, а нормальные, для которых наша братия храм строила. Хоть люди иные и жалуются, мол, уж слишком благочестиво все, не рыгнешь лишний раз, а зато дварфы как строители храма нынче в большом почете у них. Да и город после погромов чинить надо кому-то. И на каменоломне теперь беды прекратились, камень продавать будем в соседние города, по реке сплавлять. А всякие бедокуры да лиходеи сидят по своим норам да трущобам, в город боятся нос высунуть. Вооот...
Шонан отпивает еще пива из запотевшей кружки, щурится на сородича:
- Угощайся, брат. За счет заведения все, угощайся. Завтра жена с дальней фермы возвращается, пирогов наделает. Чую я, хорошие времена идут. Улыбается нам Морадин. Уж не знаю, с чего вдруг благодать такая привалила, но прорвались мы через беду, шо тут скажешь. Кто бы мог подумать, что так все повернется...