Капеллан затянул молитву, нараспев и басом, и принялся налагать руки на свесившуюся безвольно голову пленника. Наконец исцеляемая голова, преисполнившись видимо благодати, дернулась и приподнялась. Закованный с усилием втянул воздух в легкие, поднял лицо, осматриваясь, напряг плечи, почуяв кандалы на руках.
- Тихо, тихо, голубчик, - жрец положил ему руку на плечо, не давая встать скорее жестом, чем силой. - Как себя чувствуете? где болит?
Пленник, щурясь (или морщась), огляделся, разлепил пересохшие губы - только лишь для того, чтобы прищелкнуть недовольно языком.
- Совесть у него болит, - резюмировал жизнерадостно Беренгар, - но это уже не к тебе, отче, а ко мне. Можешь идти, дальше я исцелять буду.
- Слушаюсь, - по-солдатски приложив два пальца к виску, капеллан развернулся налево кругом и вышел из кабинета, притворив за собою без стука дверь.
Усатый, откинув плащ, уселся боком на край стола, сцепил пальцы на колене и радостно оскалился.
- Ну-с. Старший следователь Смит. Имя, фамилия, титул, звание?
Пленник нахмурился и ответил не сразу. Будто думал. Посмотрел на Беренгара пронзительно, потом на Шамбура. Обращаясь к "старшему следователю", невежливо мотнул на дварфа головой:
- Это кто? - хрипло буркнул.
- А это, - назидательно ответил тот, не давая Шамбуру вставить слова, - добрый дварф, который тебя спас от самосуда по обвинению в ереси и чернокнижии и доставил в правоохранительные органы, по коему поводу сейчас дает показания.
Он подцепил со стола недописанную бумажку и потряс ей в воздухе.
Пленный еще больше посмурнел, даже не думая выказывать дварфу хоть малейшую признательность.
- Санкастл, - проворчал он в пол, будто это ругательство было, а не фамилия. - Фредрик Этельберт, лорд Санкастл, генерал святого воинства отца нашего Пелора Сияющего. В отставке. Постоянное место жительства город Энвилль, Садовая улица, дом три. Почетный гость городского совета. Обвинения против меня являются обвинениями против действующей власти и церкви Пелора. Не рекомендую злоупотреблять полномочиями, следователь.
Все это было сказано мрачно, устало, хрипло, и как-то...
- ...неубедительно, - прознес Беренгар, доставая из-за пазухи медальончик с солнцем и молнией и небрежно покачивая им в воздухе. - Старший следователь. Господин старший следователь.
Паладин снова скривился и цокнул языком с досадой. Ему бы держать гонор, давить на полномочия, но что-то было не так в его осанке и самообладании, будто надломлено... И кажется, он понимал это, и молчал. Молчал и Беренгар, качая ножкой, покачивая медальоном.
- Требую исповедника, - наконец выдавил Санкастл. - Буду говорить только со жрецом Пелора...
- Я жрец Пелора, - постучав по медальону ногтем, перебил его усатый. - Или тебе надо какого-то конкретного жреца позвать?
Последнюю фразу он произнес со значением, с вызовом, подавшись вперед, и казенный дежурный "вечный факел" у него за спиной вспыхнул ярко-ярко, осветив кабинет будто бы солнечным светом.
- Мне нужно помолиться... - пленный, а теперь уже арестованный, отшатнулся, дернул плечом, будто пытаясь закрыть глаза рукой.
- Да молись на здоровье! - жизнерадостно отозвался Беренгар. - Наручнички вот только оставить придется. И про себя молись.
Паладин, если это был паладин, опустил голову - и в комнате повисла тяжелая тишина.