- Уверена! - снова звонко и без заминки ответила Искра, - вы же солнечные жрецы, а не чернокнижники! Вы лечите и спасаете, - и сощурилась на Аврелия, перейдя в контратаку, бросая вызов. Тот задумчиво потеребил символ солнца: лохматый нахмуренный диск, такой же как и у прочих пелоритов. Разве что немного лохматее и увесистее, если присмотреться, и хмурится как-то строже, и с виду какой-то старинный и древний.
- Спасаем, - подтвердил он. - Иногда приходится выбирать, кого от кого спасать, - тяжелый вздох, и усталось послышалась в голосе, вселенская усталость. - От тебя и твоего отца надо спасать других, ты понимаешь это, дитя мое?
Джейн отшатнулась, закусила губу, поискала слова.
- Он не убивал никого...
- Дитя, смерть - это не самое плохое, что можно причинить разумному существу. Смерть избавляет от страданий. А причинять страдания это очень плохо, - глаза Аврелия стали строгими, пронзительными, и Джейн растерялась. Обиделась, разозлилась. Маленькая дерзкая девочка под взглядом строгого старика, видимая вся насквозь, продуваемая и просвечиваемая, словно кружево ее платья. Строгий старик снова поднял руку к сердитому медальону, произнес нараспев что-то слишком повелительное, чтобы быть просто молитвой.
Джоанна стояла рядом, спокойно расправляя белую тряпочку, полоску ткани, покрытую какими-то знаками. Растерянность Джейн ее совсем не трогала, будто она знала: отец Аврелий хорошо делает свое дело. Но как-то напряжена была вся ее осанка, выпрямлены и спина, и обе широко расставленные ноги, стройные, но спрятанные за латами и ремнями.