Темнеет, и проплывающие по обе стороны дороги крестьянские халабуды превращаются в темные силуэты затаившихся чудовищ с горящими огоньками желтых глаз. Пугала раскидывают костлявые руки, охраняя неведомые сокровища чахлых делянок. Пони поскальзывается на рытвине, фыркает какое-то свое лошадиное ругательство, и вся героическая иллюзия трещит по швам и едет к черту вместе с чуть не свалившимся тюком со спины четвероногого помощника. Тюк сырой и скользкий на ощупь - моросит.
Огоньки попадаются все чаще. Это уже город. Наверное, Энвилль, или как его там - последний указатель был облуплен, обветрен и размыт дождями. Обычный унылый до синевы городишко. Ни фронтиров, ни драконьих гор, ни зловещих болот - даже городских стен нет. Найдутся ли здесь потребители для шелка? не говоря уже о ментальных талантах. Они, интересно, хоть знают, что это такое? Окрестные фермы переходят в деревянную застройку, потом начинаются каменные дома. Выбравшись с хлюпающей грунтовки, подвода затарахтела по мостовой - дощатой, а потом и булыжной. Город сгущается, дождь тоже, грозя промочить и груз, и его владельца до нитки. Впереди блеснула кривой длинной саблей река, желтые огни дрожат в черной воде.
- Посторонись, - это хмуро, хрипло каркнул незнакомый возница над ухом, фыркнула крупная лошадь, впряженная в проезжающую мимо телегу. Оттесняют в сторону на узкой улочке, заставляя прижаться к стене, а льет уже как из ведра. Ночной ливень рисует город будто гравюру в книге, сплошной штриховкой черно-серых линий. Призрачные ореолы колеблются вокруг редких городских огней. Слева четыре фонаря обозначают мост через реку, за ним - высокие дома, красивый ажурный навес, большая освещенная магическим огнем вывеска. Гостиница - там, хочется верить, вышколенные слуги, серебро на столе и шелка на ложе ждут привыкшего к роскоши героя.
Справа узкие кривые улочки сплетаются в сплошной, сонный, едва шевелящийся муравейник, и в глубине сквозь пелену ливня мерцает еще одна вывеска, покосившаяся, едва подсвеченная масляным фонарем, на приземистом здании. Постоялый двор для непритязательных путников обещает еду, тепло и крышу, и может быть даже без протечек.
Подвода утарахтела в темноту по мостовой, угрюмого возницу тоже где-то ждет ужин и постель. А ливень остался. Замерзшей уличной девкой, которой уже все равно с кем, он лезет под одежду нагло и не любя, лижет лицо, виснет на плечах намокшим тяжелым плащом. Ливень, незнакомый невидимый город и два маяка в темноте. Чего же ты ждешь?