- А в тринадцатую ее, мерз-завку, - холодно, мстительно и зловеще напутствовал вертухаев следователь. Кажется, он наконец разозлился. Стражники переглянулись и крепче сжали локти девушки. Протащив ее мимо камеры Софии и мимо общей женской, они не остановились. Еще повороты, еще сырее и темнее становится подземелье - снова одиночки, узкие, словно пеналы, забранные решетками. Еле-еле добивает сюда свет факелов. У самой дальней камеры, дальше которой хода уже нет, охранники останавливаются. Здесь везде паутина, на полу черные пятна, будто следы сажи. Один отпирает решетку, двое вталкивают Сорен в камеру, не заботясь тем, что она, кажется, уже занята. За спиной девушки грохает решетка и поворачивается со скрежетом ключ - стражники уходят молча.
Вся камера - три на пять шагов. В параше сухо как в растрескавшихся пустынях ада. На железной койке, прикрученной напротив входа, лежит кто-то... или что-то? Тело будто завернуто в драную простыню или в какие-то тряпки... Торчит клок черных волос, с другой стороны грязный ботинок высовывается. Тело лежит неподвижно, но слегка шевелится - дышит, что ли, непонятно. И везде паутина, и над койкой, и у решетки, и уже прицепилась к волосам Сорен, куда ни махни рукой - попадешь в липкие нити.