Джейн в ответ тоже состроила ну очень серьезное лицо:
- Конечно упадут. Вот увидишь, - и без страха поднявшись по прогибающимся ступенькам, толкнула незапертую дверь плечом.
Внутри был вечный вечер и вечный праздник. Окошки, грязные снаружи и закопченные изнутри, еле-еле пропускали свет. Несмотря на день, теплились огоньки свечей и масляных ламп. Народу было много, но сидели на удивление культурно: никто не швырялся кружками, не лупил друг друга скамейками... Да, кое-кто рыдал друг в друга, но весьма мирно, а другие спокойно обсуждали какие-то свои дела. Слов было не слышно из-за музыки. Да-да, была даже музыка, и настоящая сцена для нее - небритый тип, с виду совершеннейший забулдыга и алкаш, под аккомпанемент аж цельного ансамбля с инструментами разной степени расстроенности проникновенно хрипел с этой сцены какую-то лиричную балладу, и кто-то даже его слушал, а кто-то так и вовсе подпевал - хрипло, нестройно и с чувством.
На вошедших обернулись несколько голов - падать при виде девушки и адепта почему-то никто не собирался, но и с кулаками или вопросами никто не лез.
- Пойду к стойке, с барменом покалякаю, - Джейн отпустила руку синеглазого, - если хочешь, можешь посидеть меня подождать где-нить...
Дейтвительно кое-где были свободные места - крепкие столы, ровные лавки, и вообще внутри не возникало впечатления убогости и разваленности. Было чисто и как-то даже уютно. И кружевное платье здесь смотрелось гораздо уместнее, чем только что снаружи.