Бен даже не притронулся к еде. Старик находился в состоянии глубокой задумчивости и только слегка откусил сэндвич. Он даже не сразу отреагировал на приход Джей. Долго сидел у окна своей крепости, цитадели, высматривая призраков. Бенджамин Тарел был одним из тех, кто в Хантсвилле еще умел мечтать, фантазировать. Возможно, он был единственным стариком, чей разум еще мог различать цвета и запахи. Бен еще оставался живым человеком, пускай и старым, который действительно чего-то хотел от этой жизни, к чему-то стремился, искал в ней собственный смысл и резон. Он не рассказывал ей чего именно желал, но по его манерам и выражению в глазах можно было понять — этому человеку есть, что скрывать. И есть, о чем мечтать одинокими вечерами.
Его дом был на окраине города. Небольшое двухэтажное здание. В нём было много комнат закрытых на ключ. Пустых помещений со следами некогда стоящей в углах мебели. Раньше тут жила крупная, дружная семья, но время разрывает людей, рассеивает их по разным городам и странам, стирает из памяти. Таким же образом время стёрло родственников Бена. Они остаются с ним лишь на фотографиях — старых, черно-белых снимках в красивых рамках. Они висят повсюду. На них дети, взрослые, старики, хмурые и улыбающиеся, счастливые и грустные. Все они смотрели на Джей безразлично, холодно, как и должны смотреть на незнакомцев личные фотоснимки. Но когда в комнате был Бенджамин, Джей замечала перемены. Фотографии менялись. Они тянулись к старику, когда он поворачивался к ним спиной. Тянулись глазами, руками, жестами, молчанием прошлого.
Джей знала, что однажды настанет день, когда все они доберутся до него и заключат в свою тесную клетку.
Лагуча Бенджамина была большой, но пустынной. Старик часто пропадал в мастерской, куда девушка редко заглядывала. Казалось, даже там Бен садится за стул и смотрит. В стену. На инструменты. На что угодно. Он был странным человеком.
- Да, Дженни, помню, - ответил наконец Бен. Голосом странным и хриплым. - Спасибо, совсем забыл про ужин. В такое-то время о еде совсем забываешь. Я готов поделиться с тобой тайной... только ты должна хранить это в секрете. В строгом секрете. - Седые брови нахмурились. - Хантсвилль — город небольшой, тесный. Все мы тут одна большая семья и всё друг о друге знаем. Они не оценят и не одобрят моего решения. Но знаешь что, Дженни? Мне плевать.
В какой-то момент на его лице появилась довольная улыбка, но потом она скрылась за густыми усами.
- Это случилось давно. Человек, по имени Дэвид Ховвиц - пьяница и гуляка , прибывший не из этих мест, - мчал по шоссе невдалеке от нашего города. Это была ночь. Пустыню окутал густой мрак. Даже луны не было видно за тучами, налетевшими с юга. Весь день мы ожидали ливень, но часы шли, а небо всё мрачнело и мрачнело... Ночью оно по-прежнему пахло морем и штормом, холодным, пронзающим до костей ветром. Дэвид выжимал из своей машины всё, что мог. От него ушла жена и его пьяный, одурманенный алкоголем разум, хотел расслабиться. Его машину занесло. Он сошел с трассы. Говорят, автомобиль несколько раз жестко тряхнуло и мне кажется, что он еще несколько раз перевернулся, прежде чем застыть недвижимой грудой металла. Не пристёгнутый ремень безопасности сыграл с мужчиной злую шутку — он вылетел сквозь лобовое стекло... и свихнул себе шею.
Бенджамин перевел дыхание. Было видно, что ему не нравиться рассказывать подобные вещи.
- Но на этом история Дэвида не закончилась. Через месяц, двое мужчин из фермы Гарси, что неподалёку от Хантсвилля, возвращаясь домой, встретили на своём пути автомобиль марки Ford, на всех скоростях мчащий по автомагистрали. Это был умерший Дэвид. Чью машину занесло на том же участке дороги. И чье тело бездыханно упало на том же самом месте. Ховвиц не умер. Он все еще тут. Каждый раз, глубокой ночью, он мчит по шоссе пьяный вдрыз. Мне всегда было интересно, о чем он думает? Помнит ли что-то? - Бен почесал небритую щеку. - Тайна Хантсвилля в том, моя милая Дженни, что люди тут не умирают. И никуда не уходят. Однажды побывав здесь, ты уже никогда не вернешься... Прежним.
Бен посмотрел в окно, где сгущались вечерние сумерки. Он сидел и рассказывал о Дэвиде Ховвице до восьми вечера, прежде чем натянул курточку и вышел из дома, приглашая Джей за собой. Тайну, говорил Бен, нельзя объяснить словами. Её нужно увидеть. Почувствовать. Ощутить кончиком носа. Полиция закрыло дело о разбившемся пьянице еще в 65-м году. Хантсвилль — тесный, маленький город, и он крепко хранит свои секреты и тайны.
Когда Бенджамин завёл свой грузовик, солнце уже скрылось за горизонтом и небо усыпали первые звёзды. Водительская кабина пахла машинным маслом и бензином.
- Не волнуйся, детка, - внезапно сказал Бен, тепло улыбнувшись девушке. - Я починю твою машину. Тебе нельзя надолго здесь задерживаться. Ничего, ничего... сама всё увидишь! Поймешь.
Грузовик затарахтел и двинулся с места по тихой, ночной улице Хантсвилля. В тени, около веранд и беседок, тлели красные огни пыхтящих трубок и сигарет. Наконец, Бенджамин Тарел выехал за пределы городка и Джей наконец-то удалось спокойной вздохнуть полной грудью — подозрительные взгляды, брошенные украдкой, перестали резать бока. Они остались за пыльными окнами и домами Ханствилля. Ждущие, когда же она вернется.
Пустыня Нельсона встретила Джей как свою старую подругу, холодная и загадочная в полуночное время. Её ландшафт был совсем противоположен дневному. Где-то в травах кричала ночная птица. Огромное полотнище ночного неба приковывало взгляд. И где-то там, далеко-далеко, светиться желтыми фонарными огнями шоссе. И Дэвид Ховвиц (шутка? вымысел?), гонит на своём "форде" на все 90 миль в час.