Просмотр сообщения в игре «Боги как люди»

Торговля

Штирские торговцы пребывали в растерянности и негодовании, увидев что забраки неохотно покупают корхакорн, которые за последнее время стали самым ходовым товаром в Шатире. Продавать соплеменников у козлоногов поначалу не было и мысли, но с этой идеей пришли забракские товарищи, как только смогли объясниться с помощью базовых слов и жестов. Им это было выгодно: в Забрии за рабов давали очень неплохой мен. А козлорогам найти другого штира на продажу оказалось не очень просто, но вполне возможно.
Главным препятствием для работорговли было то, что внутрь торговой площади такого пленника не проведешь: больше заплатишь пошлину на вход, чем получишь от сделки. Поэтому предприимчивые фаербрингеры и ушлые шатирские торгаши стали встречаться за пределами круга, несмотря на приказ Гиперсикера, что любая торговля за пределами области должна была пресекаться. Важнее было другое: местные чинуши рогами чуяли потери с недосдачи пошлинных выплат и жестко разгоняли такие сходки.
Но все равно все чаще и чаще в назначенное место посреди пустыни приходили татуированные забраки с баулами всевозможного добра и штиры с парой корхакорн, на которых эти баулы уедут в сторону Мар-Дына, и с кучкой невольников. Если среди собравшихся нет подлеца, который за наварное место сдаст всю компанию, то за считанные минуты сделка свершится, дозорные покинут свои посты, рабы уйдут работать, а товары проматываться в городе.
Иногда сходку накрывал рейд. Штиры-работорговцы получали копье в бок или уносили ноги. Забраки просто выпроваживались домой без добра и без рабов.
Немного позже менялы стали находить общий язык со смотрителями, чтобы те не замечали сходок в каком-нибудь определенном месте в определенное время за определенное вознаграждение.
Когда к рынку с проверкой приехал Гиперсикер, местные управленцы очень испугались, что все эти схемы всплывут и им наступит крышка: к тому времени у златорога уже был достаточно мощная постоянная группа телохранителей, и ходили слухи, что они там не только для охраны, но и для исполнения приговоров. Как бы то ни было, лидера нации приняли по высочайшему разряду. Ройстр, штир, поставленный в прошлый раз за главного, сам встречал его с самого Мар-Дына, по пути рассказывая о своих достижениях в порученных ему делах. Было также заметно, что за десять лет размеры Ройстра увеличились раза в три. Ему уже не так удобно было наклоняться, чтобы убирать веточки с пути своего великолепнейшего гостя.
У торжища Гиперсикера ждала толпа самочек, которые пропели песню под названием "Златой рог, поласкай мой бок!" и преподнесли торжественно хлеб да соль: ситарную лепешку, ставшую уже традиционным обедом в этом краю, и белую рассыпчатую приправу, которую собирали в небольших количествах с берегов Таласского моря. Угощение так понравилось Гиперсикеру, так он его хвалил, что Ройстр из желания угодить проглотил целую горсть соли за раз. После, ее стали использовать как одну из валют и подавать на стол зажиточным и обладающим властью штирам. А 'хлебом и солью' старались приветствовать теперь златорога или других важных гостей по всей стране. Часто эти лепешки были сделаны в Забрии и, доехав до Кур-Тока, например, представляли собой нечто несъедобное даже для штира. Козлоноги побогаче да поумнее нанимали забрака, чтобы тот мог делать свежий хлеб. Так какой-нибудь бедный, зачуханный забрак с приграничья мог в один момент стать "лучшим другом" штирскому богачу, который вволю кормил его и водил по друзьям, чтобы тот показывал фокусы и свой смешной говор да растил ситари и готовил лепешки.
Ну так вот, кхм. Гиперсикер не осерчал на Ройстра. Он поговорил с ним и объяснил, что все взятки должны быть официальными, в виде пошлин. Продавать в Забрию штиров златорог разрешил: все равно это дело не остановить, да и торговля должна продолжаться. Но масштабы он намеревался ограничить. Рабам на входе на рынок выжигали раскаленным камнем метку. Пошлина на такого штира была, но значительно меньше. Однако без хозяина он покинуть площадь уже не мог. Параллельно было введено правило на выплату в государственный общак за каждого штира, которого ты хочешь обратить в рабство.
Для учета и контроля за этим по всей Шатире множились и множились чинуши. Для них появлялись обязанности типа ходить по городу и спрашивать у штиров, не невольники ли они. За обман полагалось наказание. Непонятно, способствовало это торговле или только мешало. Но торговля жила. Торговля дышала. Торговля цвела и колосилась.


Процветание

В Шатире все больше и больше намечался разрыв между бедным и зажиточным населением. Штиры, которые могли урвать себе кусок (участием в войне, торговлей или лизоблюдством) снимали все сливки. Остальные же, кто предпочитал как встарь пролеживать бока под гаргуртой или на городской площади, упускали возможность за возможностью и плыли по течению, которое многих засасывало на дно.
Но не будем сейчас про них. Поговорим про богатых и успешных. У всех успешных штиров был огромный дом. Если нет большого дома - ты не успешен. Сложно представить, но возводились даже огромные, трех-четырехэтажные жилища (часто вокруг ствола гаргурты). Снаружи прикрепляли на стены или просто ставили рядом различные причудливые изделия из костей корхакорны, из камня или из дерева. Эти изделия, а точнее конструкции, были весьма объемные (по размеру больше штира или даже корхакорны). Они стояли гордо вокруг строения, и все проходящие мимо видели, какой крутой штир тут живет.
Хотя, конечно, никто на самом деле в этих строениях не жил. Это не функционально, а в большинстве случаев так и невозможно. Рядом с дворцами стояли те же мазанки, в которых и жили хозяева. Один дом - для статуса, а другой - для души.

Проблема, которая остро встала перед богатыми штирами - это наследование и будущая судьба их имущества. У самок особо добро не накапливалось: мамаша, даже если у нее был талант к наживе, все спускала на то, чтоб детки получше ели в раннем возрасте или, в противном случае, проматывала на мужиков. Мужчины же не знали своих детей взрослыми и не могли завещать им добро. К богатенькому здоровяку на склоне его лет сотнями приходила молодежь, заявляя что они его дети.
На помощь пришел механизм, уже применяемый для рабов: клеймение. Состоятельные штиры (или те, кто только планировал всенепременно разбогатеть в очень скором будущем) выжигали на ягодицах своих малолетних детей знак, который они выбрали для себя и засечки по номеру ребенка (например, ll если это второй ребенок). Некоторые пытались даже нарисовать рисунок на память. К сожалению, раскаленным камнем нормальное четкое клеймо не поставишь, и знаки со временем размывались, а зачастую и более менее удачно подделывались. Тем не менее, эта практика плотно вошла в традицию: большинство благородных отцов таки узнавало на заднице чад свой почерк и передавало им свое состояние по праву рождения.


Гражданская оборона

Обеспокоены были штиры потерей пастбищ. А еще больше тем, что война подошла к столице - Трах-Тору. Все волновались. На площадях иногда звучали проповеди бедняков с облезлой шкурой о конце цивилизаций - гиты поглотят все. Никто не спасется. Тлен накроет мир, козлоноги падут. Весь город проникся атмосферой нависающего рока и все ждали, что скажет златорог. Гиперсикер прибыл в город и спокойно ответил: "Все будет!".
До того он уже побывал во всех других городах. Армии набраны и уже в пути. Все, что осталось сделать - это соорудить укрепления и обучить стрелять из лука Трах-Торцев так же, как и остальных.
Да, луки и стены. Прямо как тот гитский город, с осады которого почти никто не вернулся. Теперь штиры тоже могли делать луки и стрелять из них. Красный зоркий глаз видит отлично и днем и ночью. Длинные стрелы летят дальше дротиков и бьют точнее. А осыпать врага с высоких городских стен - это то место, на котором видит себя любой козлорог.
Трах-Торские стены возводились всем миром. Но не как хижины - абы как, а по четкому плану, который Гиперсикер подготовил вместе со способными для того штирами. Дерева было много, желающих помочь тоже. За пару месяцев Трах-Тор превратился в настоящую крепость.


Получатели: Фий.