... Тесак Саула рассек кожу, к которой были прикреплены чешуйчатые пластины доспеха Ирия, и исторгли из того крик боли - или же гнева на несправедливость судьбы; какой-то язычник так легко ранил истового слугу пресветлых сил; как бы то ни было, Ирий подался назад, выронив меч в левой руке и схватившись ею за рану, а мечом в правой собравшись сделать резкий выпад вперед...
... Кинжал прочертил ровную черту, начавшуюся в раскрытой ладони Исповедницы, и закончившуюся посреди ее предплечья; девушка не издала ни звука - лишь новая порция гнева влилась в ее взор. Отдернув ладонь, Шолта сделала глубокий вздох и, начав шептать какие-то слова, снова стала совершать пассы, давшие Кармину знать, что очень скоро ему снова будет тяжко. Если не повезет...
... Но ничьим планам сей ночью не суждено было исполниться - во всяком случае так, как хотелось. Внезапно весь корабль снова содрогнулся, в этот раз - намного сильнее, чем в предыдущие разы, и оглушающий скрежет ломающейся, раздираемой неведомыми силами обшивки просто оглушил всех. После судно накренилось под таким углом, что никто не мог устоять на ногах, и все посыпались на стены - Кармин упал на Шолту, на него приземлился старик; Ирий с глухим звуком стукнулся о стену, в которую после его еще раз впечатал упавший на него Саул; последнее, что помнил Нож Гаабы - это бледное перепуганное лицо Шаама, который выскочил - точнее, вылетел - внезапно из коридора с лестничным пролетом и, отчаянно крича, упал на парнисаанца.
Внезапно корабль устремился вниз, и всех вжало в потолок - так стремительна была скорость падения. Далее последовала тьма и тишина.
* * *
... Жар, жарко, очень горячо - везде, все горит, особенно затылок. Губы кровоточат, а корочка морской соли вызывает жуткую боль и жжение и на устах, и во рту. Все тело ноет и саднит, а рядом, словно в насмешку, раздается умиротворенный шум прибрежных волн и неторопливое покрикивание чаек. Где-то слышен чей-то стон; в глазах - цветные круги, в висках - гулкий набат пульсирующей боли. Пить. Пить, и прохлады - вот чего жаждет все естество.
Кармин попытался подняться, и каждое движение новыми вспышками боли отозвалось в его теле; наконец приняв сидячее положение на песке - маалиманец чувствовал его раскаленную зернистую структуру, ощущал его уже во рту, в ушах, в ноздрях и везде, где ему быть не положено, но куда он всегда и непременно попадает - Фейсах-Квадир попытался разлепить веки, но не тут то было. Ослепительный солнечный свет ударил своим раскаленным клинком в самую роговицу, почти лишив Отступника сознания. Еще какое-то время прошло, прежде чем он наконец смог открыть глаза и осмотреться.
Бесконечный песчаный берег, золотисные пески волной-холмом подымались южнее, где во всю сияло полуденное солнце. Напротив - море, чистое и тихое, словно и не было ночного шторма. В двух десятках ярдов высилась громада деревянных обломков того, что некогда было трюмом галеона "Светлое Обещание"; прислонившись к стене трупа корабля, за Кармином пристально наблюдала Шолта - в своем мехом подбитом плаще, выглядевшем после перенесенной передряги жалко и неуместно; мех весь промок, высох и пересох, превратившись в подобие лысеющего ежа. Исповедница выглядела не лучше, чем ее плащ; бледное изнеможенное лицо, рука, перемотанная бурым от свернувшейся крови бинтом, слезящиеся красные от усталости глаза. Рядом лежало еще несколько тел - в одном из них Кармин узнал недавнего парнисаанца, благодаря которому Отступнику подвернулась возможность наконец стать свободным; мужчина лежал, тяжело дыша. Рядом с ним на коленях сидел мальчишка, остатками воды из фляги обтирая лицо смуглого незнакомца. Тело Ирия тоже было здесь - и именно тело; куда отправился его дух, лишь богам известно. Подернутые белесой трупной пеленой глаза бессмысленно взирали на материальное воплощение величия того, кому служил при жизни Исповедник - Великого Пламени, и в этом Фейсах-Квадир узрел некую иронию и даже справедливость.
Видимо, на берегу оказались лишь те, кто был внутри галеона на момент его гибели; но где же чуднóй старик?! Оглядевшись вокруг, Кармин не заметил и намека на присутствие еретика.
- Не пытайся отыскать его, земляк, - устало сказала Шолта; несмотря на расстояние, дувший с моря бриз донес ее слова до Кармина с услужливой легкостью. - Такова цена за якшание с темными силами: они обещают тебе защиту и быть всегда рядом, но после - бросают, как старую крынку для молока, когда нужно срочно покинуть дом - вещь не важна, легко заменить ее, да и свое предназначение уже исполнила, - девушка говорила с такой уверенностью, словно сама испытала когда-то что-то подобное. - Его нет, он сбежал с теми своими соратниками, кто сделал все это, - сил обвести окружающий пейзаж у Сестры-Исповедницы не было, посему она лишь кивнула головой назад, в сторону остатков галеона, о которые опиралась. - Пить хочешь? У меня в переметных сумках должен быть еще мех с водой. Только тебе придется доползти до него самому, я не могу подняться. Перебито бедро, - почему-то усмехнулась этой вовсе невеселой новости Шолта. - И помоги этому бравому дитяти пустынь; если бы не он и не его вспыльчивый характер, мы бы, как и прочие на палубе, были бы уже кормом для рыб, или еще чего похуже. Во всяком случае я была бы.