5.1.4.3013
Пятый день первой декады месяца Застоя (Анаганти)
3013 год Круга Времен (от Рождества Светлого Пламени)
Геллигаэр, один из Вольных Городов
Замок Лагóци
… Суматоха по поводу прибытия посла Вольного Города Корвен все еще кипела бурей и смерчем, но главные приготовления были уже сделаны, что неимоверно успокаивало сердце князя Ниро Лагоци. Он не любил попадать впросак, что, словно по велению ироничной стервы-судьбы, с ним случалось довольно часто, и особенно было бы неблагоразумно оказаться неподготовленным в данном случае. Договор о долгосрочной ссуде и льготные условия для торговли на корвенских землях сейчас были нужны Геллигаэру как никогда, после последних трех лет, ознаменовавшихся затянувшимися обильными дождями, длящимися по несколько месяцев кряду, что трижды привело к гибели всего урожая и затоплению ртутных шахт; как результат – опустелая казна, обанкротившиеся или находящиеся на грани торговцы, голод и недостаток продуктов, недовольство крестьян и всех гильдий сразу, а особенно – рудокопов и изобретателей, которые практически жили ртутным прииском. Словно княжий дом Геллигаэра был властен над погодой! Но как это докажешь неразумной черни, которая сразу же и во всем же начинала винить власть имущих – дескать, и молитвы их неискренни, и прегрешения их бесчисленны, и вот вам заслуженная кара и возмездие, но только страдают от него, конечно же, простые и невинные люди, князь. Как подозревал Ниро, немалую долю в распространении и поддержании этих мерзких слухов и устремлений разума толпы взял в свои морщинистые руки Епархиарх Геллигаэрский, который уже давно зуб точит на княжий дом, с тех самых пор, когда Ниро, придя ко власти, ужаснулся чудовищным процентам отчислений из казны Геллигаэра на «Светлейшие нужды Церкви, пламенем веры согревающей сердца нуждающихся и страдающих». Проведя ревизию и обнаружив несоответствие в суммах, перечисляемых Церкви, и уровне реальной помощи, оказываемой последней действительно нуждающимся, Ниро урезал отчисления на религиозную благотворительность, чем сразу же нажил себе непримиримого врага в лице Епархиарха. Ну и пусть, со злорадной усмешкой подумал князь, пиявки, сосущие кровь – это полезно для здоровья, но мудрый лекарь всегда знает, когда набухшую тварь, упорно не желающую прекращать сладкое питание, пора оторвать от тела пациента.
До запланированного прибытия высокопоставленного гостя оставалось менее стражи, когда внезапно послышались звуки сигнальных горнов, донесшиеся со стороны Северных Врат. Ниро Лагоци нахмурился: что-то слишком рано пожаловал высокопоставленный гость, ведь еще не все готово к приему. Издав похожий на мычание стон, князь закрыл на мгновение глаза – «О, Свет, только не снова, только не опять, молю Тебя… Пусть в этот раз все пройдет без сучка, без задоринки! Ты ведь знаешь, как это нужно страждущим геллигаэрским чадам Твоим…» Еще мгновение, и Ниро взял себя в руки, отряхнул и без того идеально чистую и идеально сидевшую на нем куртку из оленьей кожи, расшитую золотой и изумрудной нитью, мимоходом бросил взгляд в серое серебряно-ртутное зеркало и вышел из своих покоев, направившись в Зал Приемов своего замка.
***
Корвенский посол не только прибыл ранее положенного срока, но и выглядел явно не так, как должно было послу города-государства, которое находится в позиции покровителя и спасителя своего соседа. Антель Миторни, мужчина на грани между зрелым и преклонным возрастами, высокий, некогда стройный и крепкий телом, был необычно бледен и явно нервничал, словно это он пришел на аудиенцию к более сильному союзнику, намереваясь вымаливать о крохах и уступках, а не являлся полномочным послом могущественного Вольного Города, в обмен на часть земель Геллигаэра согласившегося ссудить на долгий срок определенную сумму для поднятия экономики почти разорившегося государства и, понятное дело, словно он прибыл унижаться и просить, а не принимать полагающуюся ему в данной ситуации долю почета, раболепия и услад слуха, взора и прочих составляющих его благороднейшей личности. Не таким запомнил Ниро Антеля по последнему своему визиту в Корвен – тогда перед ним был благородный муж, пышущий силой как физической, так и силой духа, занимающий один из высочайших постов в любом городе-государстве Брейниона – Хранителя Ключей, первейшего советника градоправителя и управляющего государственной казной. Бледное лицо и бегающие словно в диком животном страхе карие глаза Антеля резко контрастировали с словно приклеенной улыбкой посла, вошедшего в Зал Приемов первым.
Вслед за Антелем вошли еще двое – и князь Геллигаэра сам того не желая нахмурился, поскольку этих личностей никогда прежде не видел ни в обществе Антеля, ни при дворе Корвена вообще. Сенешаль Ниро объявил их как «граф Антель Миторни, уполномоченный посол, Хранитель Ключей, радость сердца и знамя чести Вольного Города Корвен, со слуг… кхм… советниками». Первый ляп; никто не уведомлял ни Ниро, ни его слуг о том, что посол пожалует «с советниками». С охраной – да, конечно, куда же без этого. С огромным количеством охранников и телохранителей, если уж на то пошло; окрестные земли в последнее время были неспокойны, тут вам и разбойники, тут вам и отчаявшиеся от голода и трех лет неудач подряд простые крестьяне, тут и исчадия тьмы, которых не только в Геллигаэре и Корвене последние годы стало полным-полно – поговаривают, темные силы постепенно перетягивают свои армии на Каналан, вознамерившись повторить Проклятые Войны, а то и снова причинить Ожог этому Миру; князь Ниро всегда лишь морщился, слыша подобного рода темные – во всех смыслах – предположения и слухи, но все же не мог не признать факта изобилия чудовищ на одиноких лесных тропах и пустынных дорогах своего государства и земель окрестных. Таким образом, пусть бы Антель прибыл с войском – никто бы и слова не сказал; но «советники» обычно предполагали одно единственное – то, что выразившая желание помочь сторона или утратила уверенность в целесообразности данного шага и для успокоения совести изыскивала возможности официально отказать в ссуде и льготах, или же внезапно правитель … перестал доверять Геллигаэру, или… Или Корвен планировал не просто «взять временный контроль над северными землями Геллигаэра в качестве гаранта тому, что выделенная ссуда будет уплачена полностью со всеми обговоренными процентами». Ну что ж, подумал Ниро, никто и не сомневался, что все не будет так радужно и прекрасно, как казалось поначалу. Не с моей-то долей. Тихонько вздохнув, князь Геллигаэра спустился со своего трона и подошел к послу, чтобы лично и тепло поприветствовать его, как того требовал этикет.
***
Вопреки первоначально сложившемуся мнению Ниро, переговоры прошли именно радужно и прекрасно. Антель соглашался со всем, что предлагал князь Геллигаэра, и даже пошел на уступки, сократив количество процентов на ссуду и площадь отнимаемых у Геллигаэра земель. Все время посол не прекращал обильно потеть, заикаться и нервно дергаться каждый раз, когда Ниро упоминал о том, что «мы практически стали единым целым с Корвеном, вашим благородным жестом вы показали, что все жители Брейниона – едины в своем устремлении к свободе, благоденствию и заботе о всяком и каждом, которые в совокупности своей и являют собой единое тело и душу Вольных Городов». Ниро был так горд этой фразой, которую он долго сочинял, продумывая свой диалог с послом, и недоумевал, почему такие невинные и благородные – ну и, возможно, несколько высокопарные – слова вызывают нервный тик у Антеля. Тем не менее, договор был подписан, и даже раньше, чем предполагал сам князь; решив подумать над вопросами «почему», «что» и «как» позже, а сейчас расслабиться и дать волю переполнявшему его счастью и осознанию того, что наконец-то темная полоса его жизни и жизни вверенного в его заботу государства подошла к концу, князь Лагоци пригласил посла и его советников в Зал Торжеств. Вместо Антеля внезапно ответил один из его советников – странный человек, высокий, широкоплечий, явно воин по габаритам, но почему-то закутанный с ног до головы в черные бесформенные одежды, открывавшие взору лишь руки, затянутые в металлические перчатки и лицо, скрытое фарфоровой маской. Словно маски было мало, рот странного советника скрывала вуаль из той же черной ткани, из который были сотканы и его одеяния. «Наверняка маг – кто бы еще в здравом рассудке вырядился так», - уверенно решил Ниро еще в первые мгновения, как увидел этого странного человека.
– Если позволит благородный князь, я бы хотел презентовать княжьему дому Геллигаэра скромный подарок, посланный владыкой Корвена в ознаменование нашего долгого и успешного, как мы надеемся, сотрудничества, – голос советника звучал странно, словно каждое слово было произнесено другим человеком, и безо всяких эмоций или изменений интонации. Ниро списал это на маску и вуаль, явно искажавшие звучание голоса. – Данный дар является бесценным свидетельством того, насколько наше государство дорожит доверием и дружбой, которые отныне будут царить между нашими двумя Городами.
Легкое движение металлической перчаткой, и слуги посла, тоже отчего-то одетые не в красное и серебряное – цвета …, но полностью одетые в черное, даже на лицах – такие же фарфоровые маски, как и у советника посла, правда, без вуалей, безмолвно поднесли к ногам князя массивный ларец из покрытой прихотливой вязью узоров бронзы. Советник указал на ларец: – Здесь и сейчас мы преподносим вам, князь Ниро Лагоци, правитель Геллигаэра, яйцо дракона, живое, настоящее, одно из немногих, уцелевших в нашем мире. Его брат-близнец покоится в подземельях Корвена, сокрытый в городской сокровищнице, ибо для полноценного вызревания этих яиц им нужна тишина, тепло, темнота и безмятежность. Когда спустя несколько десятков лет из них вылупятся молодые огнедышащие ящеры, Геллигаэр и Корвен станут единственными Вольными Городами, обладающими подобной древней мощью. Принимаете ли вы сей дар, мой князь?
Разум Ниро заполонил водоворот противоречивых мыслей и чувств. «Почему?!», «Мы же только просящие милостыни, откуда такая щедрость?!», «Вот почему, вероятно, так нервничал Антель, он известен всем своей неприязнью к чудищам, благим или богомерзким», «Но это же шанс, и плевать на «подводные камни» и то, что написано в этом подарке между строк», «Геллигаэр – Дом Дракона», и еще тысяча не связанных между собой счастливых, обеспокоенных, испуганных и гордых мыслей и криков души и сердца. В конце концов князь решил, что дар сей он примет, и потом уже, на досуге, обдумает, как им распорядиться; драконов в этом мире оставалось всего-ничего, и разбрасываться подобными подарками, с благим умыслом их даровали или с лихим, явно не стоило.
- Я принимаю ваш дар, и искренне благодарю вас от имени всех жителей Геллигаэра.
- Хорошо… - голос советника шелестел, словно складки его текучих одеяний. – Мироздание да освидетельствует ваши слова. Отныне вы – хозяин этого дара и можете распоряжаться им так, как вам будет угодно.
- Тилот, - князь обратился к сенешалю. – Прикажи отнести этот ларец в сокровищницу замка, я навещу его позже. А сейчас же, мои наидражайшие гости, пришло время отпраздновать наш союз! Приглашаю вас в Зал Торжеств, и гарантирую – подобного угощения вы не видывали никогда в своей жизни!
Как жаль, что Ниро Лагоци, последний князь Геллигаэра, проживавший сейчас последние дни своей жизни – и жизни своего государства – не заметил или не обратил внимания на полный ужаса и отчаяния взгляд посла Антеля. Взгляд, которым тот проводил ларец, уносимый слугами князя в подземелья под городом…