Мэнни проводил взглядом снаряд, насладившись вдоволь видом того, как взрывная волна распыляет в кровавые облака гуков. Он херил их. Маленьких желтых людей с бамбуковыми хребтинами, бронзовыми яйцами, стальными тросами мышц и неебической мотивацией. Он херил их гранатами, пулями, минированными консервами, наводкой артиллерии. И был этим неимоверно горд. Конечно, на счет шел только каждый третий, потому как убитых своих они утаскивали, но наслаждение приносил сам процесс. Мэнни входил в раш, разгоняя волшебной силой своей харизмы расчет орудия до скорости стрельбы десять снарядов в минуту, тащился вперед, мотивируя расчет следующего орудия, по цепочке раздавая указания растерянным артиллеристам, рассказывая им о всей прелести гнойного месива крошки Сьюзи-Сифилисной-Ямы, в которой они смогут припарковать свой хер прямо по соседству со стариной Джоди, рассказывая о маминых пирожках и фейерверках на день Независимости, школьных прыщавых друзьях и любвеобильных сестричках, которые текут при виде крутых хряков, рассказывая им, какие они невротебические ДжонУэйны и что для возвращения, нужно просто херить этих маленьких желтых людей. Трудолюбиво и упорно. А халявы им Мудня навалит после. Поналепит на их кожаные загривки пурпурные и золотые значки и отправит в Мир на птице Свободы. А вокруг булькало закипающее Вьетнамское говно, брызгая шлепками грязи, крови, осколков, дерьма и человеческого гнева. Воздух, сотрясаемый взрывами и грохотом выстрелов рассекал на куски маниакальный визг пуль и лишь яростный рев морпехов связывал это пространство воедино.
Брызгая слюной он гнал салаг к командирам соседних отделений, намечая общую контратаку. Тащил своих хряков за бруствером на левый фланг. Ставил пулемет и группу огневого подавления.
В левой руке он сжимал свернутый флаг морской пехоты, перепачканный в грязи... Время ДжонУэйна близилось...