Не привык Африм к такому обращению, причем - совсем. Да, ему рассказывала одна женщина с деревни, у которой дочка ушла работать к вельможе в замок о большущих сводах, уходящих расписной мозаикой под потолки. О колоннах, подпирающих все это великолепие, идеально вырезанных из цельного камня. О громком эхе, гуляющем между балюстрадами веранд, стоит лишь стукнуть каблуками по начищенному до блеска мраморному полу. И о грязных кухнях, на которых мальчики на побегушках бьют камнями гигантских крыс, повара оперативно срезают гниль с привезенного для гостей мяса, дворцовый камердинер подмешивает яд в стакан, что через минуту понесет наверх, в покои господина, лакей в сияющих ливреях, и об отхожих ямах, куда скидывают своих новорожденных детей обрюхаченные вельможей горничные. Но это все было - там. Где город, где дым труб и смрад костров. Где каменные мостовые и высоченные стены, вздымающиеся выше птичьих гнезд. Когда к подобным местам подходила дивизия Африма, обычно от дворцов оставались лишь остовы стен, в которых приходилось сворачиваться в немыслимый клубок, лишь бы сберечь свое тело от свиста пуль и стрел. От картин и статуй - горящие обрывки на стенах и обломки посреди пустынных дворов, заполненных трупами враждующих армий. А от вельмож... Кто ж их знает? Трупы - все на одно лицо, а никого живого, чтоб был выше него по положению, стрелок за время своего отступления так и не встретил.
Африм все время боялся что-то разбить, куда-нибудь не туда наступить, на что-нибудь не то нажать. Прожечь скатерть или простыни. Почесать яйца в присутствии дам. И много чего еще. Так что было здесь ему ну очень неудобно. Словно пони, зашедшее в стойбище к породистым коням. Вроде бы тоже лошади, а нет же... Однако, одно было бесспорно - спать чистым и на мягких простынях Африм понравилось, и еще как!
Утро принесло стрелку откровение о том, что оно еще бывает - таким вот. Светлым. С ярким солнцем. Без криков раненных и скрипа обозных телег. Без побудки по крику командира или от приближающегося шума боя. А вот таким - просто утро, которое на самом деле уже обед. И с птицей, что села на перила балкона и, склонив голову, с интересом разглядывала жильца сей барской комнаты. Африм оделся в свою отчищенную и отглаженную одежду, задержался на пол-часа, самостоятельно приведя в порядок свое оружие, и с отличным настроением, подтянутый, посвежевший и бодрый вышел к месту завтрака, дорогу к которому ему показала услужливая молодая служанка.
- Доброго дня вам, уважаемый Арсений Джу, а также всем остальным собравшимся. - поприветствовал всех Африм и широко улыбнулся. По нему было видно, что солдат в отличном настроении - ибо его улыбку с самой их встречи еще никто не видел. Решив, что разговаривать будут в основном высокородные с высокородными, да может еще те, у кого язык подвешен получше, Африм занялся любимым делом любого человека - а именно, едой.