Горох, Митрофан Пьяный Сыроед, Добрыня, Афанасий
От хлопков антиистерических щёки разбойничьи разрумянились, а сам он едва живой от страха. И ведь ни рукой, ни ногой, ни пальцем пошевелить не может, Митрофану его силой за ворот держать пришлось, ибо кулем бесформенным висел да на землю стекал. И только глаза хлопают испуганно и мычит что-то.
Подошли тут все мужики и отродье эльфийское, начали допрашивать-дознавать разбойника. Тот совсем ошалел со страху, и слова вымолвить не может, и одно смотрит то на царя-батюшку, то на воеводу царского, правда, без должного почтения, видать, не признал их за чужими рожами-то. На Афанасия же ноль внимания – чай, привык уже к истерикам девичьим, а тут ещё и девка чужого роду-племени.
Из кустов вылезши, царь лихо и второпях всех поузнавал, да и делом занялся. А чего время зазря тянуть, когда беда с 3D-вятым царством приключилась.
- Не-е-ет! – завизжал мужик как резаный, царя с глупым видом выслушав, и причитать принялся, честно в глаза царские глядя. – Не губите, братцы! Нельзя мне в ад, соврал я про троих деток-то, бес попутал, двое их у меня, мальчик и… мальчик, сиротками ж останутся, ежели князь адской меня заберёт.
А туточки и Митрофан за допрос со знанием дела взялся. Поглядел на него разбойник ошалело, словно на человека, ума лишившегося, однако же не мешкал с ответами:
- Ой беда, Тихон Иваныч, тебе на том свете память отшибло, видать. Так Тихон Иваныч Бурый ты, трактирщик знатный, а по совместительству смотрящий в Царьграде. Сказывают, сам Соловей (*), - с уважением заговорил мужик, - тебя назначил. Правда то или нет, мне не ведомо, но видать же ж, что правда, ежели тебя убрать велено. – Он на Гороха зыркнул глазами одними, не в силах даже голову повернуть. – А то кореш твой, Кузьмой зовут Прутковым, пособничает он тебе, значится. А гном – правая рука твоя, Обелиском зовут, Ржавым Молотом. Кузнец и лиходей он, каких свет не видывал, - тут до мужика дошло, что лишнего ляпнул, и глаза закрыл, дожидаясь смерти лютой на месте или хотя бы оплеухи.
Добрыня же царя не признал даже после того, как тот ему про Жучку напомнил, что сапог богатырю погрызла. Вот такой этот Добрыня недоверчивый был. А может, просто голова с похмелья болела и соображал плохо.
Гриша
А пока царь и воевода разбойника допрашивали, углубился Гриша в лес и принялся среди трав бродить, спину гнуть да кустики рассматривать. Далеко идти и не пришлось. Только в лес вошёл – глядь, а рядом поляна, и на ней трава самая редкая и ценная в мире произрастает. Да не одна травинка случайная, а целая поляна с разрыв-травой взору волшебника представилась. Не успел Гриша находке обрадоваться, как бросил взгляд ещё дальше и обмер. Вон там подорожник обыкновенный, в той стороне болиголов, а рядом с ним болизад трётся, в другой стороне виднелись чертополох, дашуткины глазки и иван-да-велислава. Придворный волшебник будто бы в кладовую лекарственных растений попал, самую что ни на есть настоящую. Здесь было всё, чего душа травника могла желать. На одном дереве даже бананы целительные росли, невесть как в 3D-вятье попавшие, а чуть дальше обнимались своими колючками ель и кактус. Странно, что Гриша о таком месте раньше не слыхивал.
- Кхе-кхе… чего изволите? - услышал волшебник голос старческий, от одной сосны шедший, да только как ни силился разглядеть, обладателя его не увидел. – Ох ты ж! – удивился голос. – А чивой это посреди леса подгорный житель делает? Непорядок!