Дарья, Чурило Пленкович
Паренёк глаза отвёл в сторонку, вид сделал, что насекомым заинтересовался, в траве пробегающим, а до тела богатырского ему никакого дела нет. Но затем уж вслед Чуриле поглядел да на дерево, что до сих пор качалось.
- Ты это, - услышал богатырь вдогонку, - товой… поосторожней там… и не шла бы сама…
Подниматься он стал, за бошку ударенную держась. А Чурило уже скрипку схватил как дубинку да в кусты. Раздвинул их – глядь, а у шатающегося дерева мужичка какого-то невзрачного за шиворот здоровый детина держит да угрожает. И узнал Чурило в этом детине богатыря разжалованного, коллегу своего бывшего, Волю Руслана Павловича. Слышал Чурило, что после того, как его из Кремля уволили, подался Руслан в кузнецы, да слухи ходили о нём непонятные разные, то ли клевета, то ли правда, что в делах он грязных замешан с боярином одним.
Возница-то башкою крепко приложился, смотрит на царевну Дарью глазами перекошенными, вырваться из хватки крепкой царевниной даже не пытается. Только моргает испуганно.
- Не г-губи, б-батюшка Рус-слан П-палыч, - заикаясь, еле живой выговорил. Да глаза закрыл, по всему видать, с жизнью прощаючись.
Поняла Дарья, что не сможет сам мужичок идти. Силу в себе богатырскую чувствуя, уже хотела его на плечо взвалить да сама понести, как вдруг голосок звонкий девичий из-за кустов долетел, сказал что-то кому-то, потом мужской послышался, а затем кусты зашумели, раздвинулись, и дева эльфийская с власами зелёными из кустов выглянула. А в руке та дева скрипку держит. Да не так, как её обычно держуть-то, на плечо положив да палкой скрипичной, смычком махая, а словно дубинку перехватив.
Велислава, Мойша Буслаев, Харитон
А пока Руслан Воля за возницей бегал, в телеге посередь трупов царица решала вопросы государственной важности: что делать, как быть и куда ехать. Царский богатырь да лекарь придворный её поддерживали во всём, духу царицыному не давая сломиться. А то ж, ежели царице не поддакивать во всём да не соглашаться с нею, она и засомневается, царица ли она, и оставит решать вопросы другим, сама в бабу обычную превратившись.
Харитон интересную версию случившегося изложил, про скрепу-то, души держащую. Знамо дело, Гришке волшебнику оно понятнее было бы, но и царица, кажется, поняла и поверила. Так оно или не так, а возвращаться в Царьград надобно. Да выяснить, что случилось там и отчего такие превращения внезапные.
Поглядел-поглядел Мойша-богатырь на морду новую Харитонову, да и его вспомнил. Носатого и усатого, но не таракана, а человека, ростовщика проклятого, Лукошко Потап Иваныча, сам-то Мойша не ходил его арестовывать, а вот когда в темницы привели, так сопровождал стражу и те поделились с богатырём, что ростовщик этот деньги под большой процент отдавал, и Морозов, боярин арестованный, дела с ним проворачивал да казну царскую обкрадывал. Нехороший человек был этот Лукошко. Ему бы больше фамилия Редиска подошла.
А мужик тот громкий, ругавшийся непотребно и с рожей знакомой, так и не вертался пока что. Зато со стороны деревни точка появилась. Кто-то то ли шёл, то ли ехал в их сторону. С расстояния такого поди ж ты разбери.