Когда Хельмута, заодно с остальными, окатили холодной водой он принялся фыркать и отплевываться. Мокрые патлы налипли на лицо, но и так он смог разглядеть сухопарого старичка, приложившего крысюка башкой об пол, да и тяжесть стальной цепи вдруг ушла куда-то. Поднявшись на цыпочки, Хельмут принялся изо всех сил тянуться вверх, снимая себя с крюка. Руки обвисли безвольными плетями, плечи и спину пронзила боль, на глаза навернулись слезы. Однако эта боль помогла родиться гневу--слепой ярости на поганых зверолюдов, развесивших их здесь как мясник окорока. Что-то бессвязно замычав, мусорщик подобрал с земли цепь и двинулся на шарившую в бочке тварь.