Диана с готовностью ответила на поцелуй – сначала очень мягко, нежно и почти робко, но с каждым мгновением все больше распаляясь и отдаваясь процессу. Как и в танце, она некоторое время осторожничала, приноравливалась к нему, отдавая ему инициативу и только реагируя на его ласку. Как и в танце, полминуты спустя она перестала стесняться и начала показывать, на что была способна – игралась, дразнилась, заводила. Обнимала его и прижималась к нему всем телом – так, что он чувствовал его даже через одежду: неравномерно вздымающуюся грудь, тонкую талию, прикрытую лишь тонким капроном ножку, скользнувшую по внутренней стороне его бедра. Эта девочка определенно любила и умела целоваться и возбуждать и вызывала все менее и менее пристойные картины в воображении Макса, спутывая мысли и будоража тело.
Она пахла духами и немного косметикой, ее губы поначалу были чуть сладкими на вкус, ее мягкие волосы то и дело струились у него по щекам, приятно щекотали, закрывали игру их губ и языков от невольных взглядов редких прохожих – когда завистливых, когда неодобрительных, когда почти безразличных. Им не было дела до прохожих. Кровь в их венах ускорила свой бег, сознание помутилось. Они растворялись друг в друге, в сладком, блаженном, подвешенном во времени сумасшествии, подстегнутом и насыщаемом ритмом доносящейся с катка песни. И, несмотря на то, что как раз музыка в подобной ситуации должна бы быть лишь отдаленным фоном, не более значимым, чем случайные свидетели всплеска их страсти, она упорно встревала в поле внимания, настойчиво врезалась в водоворот мыслей. Но совершенно не отвлекала при этом. Более того, создавалось ощущение, что она в некотором роде определяет происходящее – не само желание, не саму нежность, а именно градус взаимодействия, грозящий вскоре перейти границы разумного. Пожалуй, хорошо, что они были на улице, и на дворе стояла зима – хотя они совершенно не замечали легкого морозца. Им было жарко, и одежда начинала казаться лишней…
А потом вдруг схлынуло – так обрушившаяся на берег высокая и мощная волна, разбившись о камни, с мягким шуршанием ворочающейся гальки откатывается назад, уже не грозя сбить с ног и унести в пучину. В очередной раз оторвавшись друг от друга, чтобы перевести дыхание, они не слились обратно в страстном и глубоком поцелуе. Диана медленно вдохнула и открыла глаза, чуть откинувшись назад, чтобы посмотреть на Макса. На ее щеках играл румянец, влажные губы были приоткрыты в легкой улыбке, в глазах светилась нежность и отражались огни. Она по-прежнему была в его объятиях, близкая и горячая, но уже не было между ними той всепоглощающей, безумной страсти, которая охватила их пару минут назад. И даже тело, все еще хранящее жар желания, постепенно теряло напряжение, а возбуждение рассыпалось мурашками по спине, плечам и бедрам.
Макс вдруг очень четко осознал, что песня кончилась.
Диана выскользнула у него из руки, поправила волосы и одежду. Снова улыбнулась.
- Пойдем?