Первые ноты узнаваемой мелодии. Первый куплет тягучей, выстраданной автором песни. Песни о чувстве, всей глубины и сложности которого Максу – может, и к счастью, - испытать не довелось, но недостаток опыта компенсировался силой желания произвести впечатление на Диану и искренностью вложенных в исполнение эмоций. Не нужно было знать французский, чтобы понимать, о чем он поет. Нахлынуло ощущение, будто они остались вдвоем, будто не существовало больше никого и ничего вокруг, будто весь мир отстранился - или наоборот, сосредоточился на них, отвергая все остальное как далекое, несущественное, вторичное. Это пьянило и вдохновляло – что-то подобное он ощутил на сцене, когда был уверен, что танцует красиво, что нравится зрителям и жюри.
Вот только закончился танец не совсем триумфом. А сейчас…
Взмах густых ресниц и легкая, мимолетная тень в открытом взгляде. Тень страха, тревоги или боли, застывшая улыбка, отведенный взгляд и на мгновение напрягшиеся плечи. Диана знала песню – конечно же, знала. Но что не так? Что она значила для нее? Могло ли быть, что она ей просто не нравилась? Или, может, вызвала у нее неприятные ассоциации или воспоминания? Сколь бы юной она ни была или ни казалась, у всех у нас есть прошлое, а в прошлом бывает боль. Или она просто боялась, что он не справится?
В любом случае, отступать поздно. Звучала фонограмма, вторил ей голос парня – и звучал чисто и сильно, он мог бы поклясться, что не сфальшивил, даже когда мелодия пошла наверх, набирая силу и требуя отдачи. Он даже, пожалуй, никогда не пел так хорошо, как сейчас.
Цветные блики на белом платье, на белой коже. Привычным движением тонких пальцев Диана заправила прядь волос за ухо и снова подняла взгляд. Блеснула граненым камнем крохотная сережка, блеснули влагой синие глаза, но в них не было больше страха, не было напряженности, они смотрели доверчиво и нежно, а улыбка вновь стала мягкой, расслабленной, адресованной именно ему. Может, ему просто показалось?
Когда Макс допел песню, аплодировала ему не только Диана, но и еще несколько человек за соседними столиками, которые вдруг снова ворвались в их реальность с окончанием песни, вместе с разговорами, перестуком приборов и даже звонком чьего-то телефона. Диана же, встав со стула и подойдя к нему, вдруг взяла его лицо в свои ладони и коснулась губами его щеки.
- Спасибо, - глаза ее по-прежнему были влажными, а неожиданная близость пьянила больше, чем сладковатый запах ее духов, смущала и будоражила одновременно. Она вдруг на миг стала очень серьезной, но лишь на миг, уже секундой позже со смехом стирая лишь одной ей видимый след от помады на его щеке.
- Ну что, моя очередь? Готов? Или посидим?
Макс плавно взял девушку за руку, поднёс к лицу и коснулся губами пальчиков, задержавшись на пару мгновений дольше, чем следовало.
- Давай теперь ты. А потом посидим... – сказал он, улыбаясь самыми уголками губ.
Диана кивнула, улыбнувшись в ответ, и оглянулась на других посетителей, чтобы убедиться, что пока больше никто не претендует на микрофон. Желающих, к удовлетворению обоих, по-прежнему не было, и только какой-то парень беззастенчиво разглядывал спутницу Макса из-за одного из столиков. Диана этого не замечала, впрочем, потому что стояла к нему спиной, выбирая песню.
- О, одна из моих любимых! – воскликнула она и почему-то немного покраснела. Но, поколебавшись пару секунд, все же решилась. И тем не менее, ей пришлось еще несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы унять волнение, пока звучал вступительный проигрыш.
Песня была известной. Песня была сложной. Но Диана не просто справилась – она справилась превосходно. Конечно, ей было далеко до знаменитой певицы, но ее голос был чист и нежен, тембр приятен и мягок, а чувства, вложенные в исполнение – без сомнения, искренними. К тому же, явно чувствовалась работа профессионалов: девушка очень хорошо знала свои возможности и умело ими пользовалась. Она не стала кричать на коде, смягчив и сгладив окончание песни, но сумев не смазать его – наоборот, в этом небольшом баре, в почти интимном полумраке, выступая, фактически, только для одного зрителя, она сделала все настолько гармонично, что сорвала настоящую овацию своим пением. Но, несмотря на разразившиеся за соседними столиками аплодисменты, эта нежная девушка с почти детским лицом и глазами невероятной глубины смотрела лишь на него, с трепетом ожидая его реакции.