Шип оперся на здоровяка тяжело, должна ж быть от него какая-то польза, и поднялся на ноги. Ощупал себя, на остальных не глядя и остался доволен, упасть толком не успел, а взрывом не зацепило, не иначе чудом господним со смертушкой разминулся. Радовался правда недолго, углядел, что Дрозду прилетело, и сразу к нему ринулся. Джека плечом подвинул, молча, сперва сказать хотел, чтоб тот хуйни не нес, какой нахуй знак подай, в таком-то состоянии, но передумал. Не ко времени ссоры. Наклонился над товарищем старым, на рану один взгляд бросил и все понял. В лице не изменился даже, лишь залегла складка свирепая меж бровей, да ноздри раздуваться стали гневно. Завелся Шип не на шутку, и больше всего желал сейчас сжать хлипкую колдунскую шею, и душить суку, медленно и страшно, чтоб язык выпавший тряпкой на подбородке повис, да и сдох в мучениях кусок мужеложца гнойного, Ледянкой именующийся. Но поскольку опытен был наемник, мечтаниям праздным предаваться не стал, лишь зарубку очередную в памяти оставил, посчитаться при случае. А Дрозду и вовсе про другое сказал:
- Держись, щас Хурт тебе поможет.
Сказал мрачно и принялся спешно повязку свою разматывать, а пока мотал, да передавал ее Локеру, все смотрел, то на рану, то на нож в руках Дрозда. Вот уж не свезло, так не свезло. Ну и высказался само собой:
- Льдянка, пидор, под молотки нас подставил. Мы ему никто, и лечить он уже разок отказался. Пойдем назад, он нас снова сюда погонит. Потому так думаю, Дрозда надо оттащить подальше, остальным ворваться к этой суке призрачной, пока кипеш будет, попробуем ключ дернуть и свалить. По хорошему завалить надо блядину эту, но хер знает, берет призрака меч или нет. Хватаем ключ и назад выламываемся.