Очухавшись немного, Шип первым делом принялся извиваться в стягивающих тело веревках и вертеть головой, пытаясь понять, где он находится. Беглый осмотр не добавил радостных эмоций, по всему выходило, что находится он, как это модно было говорить на мёльнский лад, в глубочайшем кризисе. Единственным благостным пятном на мрачной окружающей действительности был благообразный, сильномогучий и важный, почище короля какого, седобородый колдун. Правда и тут не обошлось без очередного подляка от судьбы, что-то (скорее всего, большое количество костей и пиковина козырная) подсказывало Шипу, что колдун их тут не в рыцари, например, посвящать будет, а вовсе даже вульгарно резать. В угоду каким-то там уебским богам, или демонам, или кому там нынче модно в Мёльне поклоняться. Все это не могло не печалить. Помня о забавной привычке мэтра воспитывать всяких умников волшебными мучительствами, Шип некоторое время менжевался, а потом все же решил робко и со всем почтением какой-нить хуйни прогнать героической, все помирать не так обидно будет.
- Дозвольте в бою искупить! - внятно выразил желание оттянуть переход в лучший из миров Шип, пусть даже и ценой очередных мытарств, без гарантированной оплаты, и привычно приготовился терпеть побои и унижения. Правда в этот раз как-то без сильнейшего внутреннего трепета, ибо по всему выходило, что жить так и так оставалось считанные минуты. В случае, если мэтр не поджарит его сразу, или еще каким колдовством не погубит, Шип намеревался проникновенно произнести, мол, если жертвы нужны, то мы вместо себя с десяток таких же подтащим, а то и покрупней. Но с разговорами не спешил, ибо на своей шкуре успел ощутить, что в лучший разговор с Игнациусом это бодрое, внимательное и само собой почтительное молчание.