- Да мне потом этот лысый хер голову откусит, если я что-нибудь из тех вещичек утяну, ха, - мерзко ухмыльнулся Дрозд. Привстал, подумывая, что можно было бы напялить сверху - ему никогда не нравилось щеголять в тяжелой броне и шлемах, которые сковывают движения и закрывают обзор, но, тем не менее, хотя бы стеганку какую раздобыть, чтобы, если вдруг какая-нибудь падла попытается зубами клок мяса вырвать, хер бы у неё что вышло.
Только подумал о падлах - и крик девичий по ушам резанул.
Меч в руке, тряпицу за пояс сунул. Голова оторванная катится. Бабу обезглавили. Не то чтобы Дрозд сильно переживал и рвался отомстить - к смерти безликих соратников он привык и относился к этому более чем философски ("не меня и ладно"), но всё-таки разделять судьбу девицы не хотел, а потому встал в стойку и сказал Шипу:
- Держись меня, братишка, - вторую руку на рукоятку топорика положил, начал, вертя головой и мельком осматривая окрестности - в том числе, и воздушное их пространство - отступать к повозке и хитрожопому магу, которому происходящее зело не понравилось, и шептать свои сраные проклятья он стал пуще прежнего.