Завернувшись в плащ, разговорчивый обычно Аверин молча переставлял ноги, одну за другой, зыркая из под насквозь промокшего капюшона. Через плечи у него были переброшены давешние седельные сумки, которые должна была нести Звёздочка, а лютня и лук в кожаных футлярах оставались, как и полагается, сухими. Чего нельзя было сказать об остальной одежде. Седло попёрли с конюшни вместе с конём. Аверину удалось выторговать изрядную скидку у трактирщика за этот казус - правда, скорее помогло не его обаяние, а мрачные рожи товарищей по путешествию, которые стояли сзади и подравнивали кинжалами ногти.
Прощайте, мечты об относительно комфортном путешествии верхом! Ну что ж, я был к этому готов, пытался он утешить себя. Ведь гораздо больше слушатель сочувствует героям, которые идут-бредут через всё это дерьмо, а не едут бороть дракона в карете с пятью слугами. Утешение было слабое. Потенциальные слушатели потенциальной эпической поэмы оставались далёкими и... да, потенциальными существами. Боги благие, опять тавтология. Как бы это сказать поточнее другими словами... Мокрый нос блокировал доступ синонимам к мозгу, и вместо эпической поэмы беспардонно и неэпично раздумывал о том, как бы он разделался с засранцем, который свёл Звёздочку. В этого сукинсына я бы попал и с пятисот шагов, мамой клянусь. Фу, гнусь какая под ногами. Как троллями насрано. О! Рифма! Гнусь - клянусь! Так, запомним...
Своею мамою клянусь,
Что побежду я эту гнусь!
Или победю? Как вообще правильно сказать? И спросить некого - не у спутников же. Они небось к такому привычные. Бля, как я устал. Нет, это безнадёжно. В такую погоду - никакие стихов. В такую погоду - камин и подогретое вино нужны для согрева души.
Лучник отвлёкся от своих мыслей, когда вокруг стало подозрительно быстро темнеть. Высморкался, соплёй о землю ударил. Хм, нос вроде не заложен уже. И то хлеб.
- Давайте поднажмём, а то ещё заночуем на такой дороге.
Хотя смогу ли я поднажать? Да что там, смогу. Стисну зубы и смогу. Ещё даже не начало пути ведь. Так, пролог.