Искатели разумно отошли подальше, и в тот же момент когда игла вонзилась в голову кукле-мужу Чёрной Мамбы, во все стороны от неё раскатилась – как чёрная вода хлынула – тяжелая, давящая энергия. Там, где на землю падала эта неестественная вторая тень буйная растительность джунглей побледнела и пожухла, как если бы давно лишенная воды. Где-то на грани восприятия ведьмы Большой Папа прищелкнул сухими костяшками, отпив от души извивающегося Мзунгу-Бваны и Сухие Земли самым краем наложились на земли живых. Лишь Энрике, чья наполовину мертвая кровь была разбужена некромагией, да Чёрная Мамба, как мастерица этих чар, чувствовали себя неплохо внутри этого эффекта – остальных, останься они в радиусе тридцати шагов от ведьмы начинало несколько подташнивать.
Но наиболее разительное изменение произошло не с людьми, не с растениями, а с самим пространством. Под взглядом Энрике ощущение мертвенности этого места усилилось, став плотным, очевидным ощущением присутствия чего-то немёртвого, и через секунду-другую вокруг Чёрной Мамбы, внутри иссушающего круга сгустились коленопреклонённые, смутно человеческие фигуры. Бездвижные, со смазанными, неясными чертами, словно сотканные из серой паутины, они походили на человеческие: несколько из них стояли на коленях возле лежащих на земле смутных силуэтов, заламывая руки, протягивая руки к телам на земле, гневно потрясая кулаком в сторону джунглей, потерянно уронив ладони на землю. Другие блеклые силуэты, на переферии затемнённой ауры, стояли вокруг, словно неподвижные свидетели, хотя некоторые из них вскидывали голову к чему-то невидимому, как если бы внезапно заметив опасность.
И Энрике, и Чёрная Мамба, и Азарант знали о этом феномене. Не являясь, в строгом смысле, нежитью, такие фрагменты были своеобразным эхом, психически-душевным оттиском на месте значительных потрясений и/или смертей, обычно незаметными для невооружённого взгляда. Миражом или эхом, как то можно было перефразировать, но не звука или видения, но трагической памяти, практически всегда связанной с мучительной или массовой смертью. Обычно такие места никак не угрожали здоровью живых, хотя те, кто селились на месте таких эфирных цист, нередко страдали от депрессий, апатии и кошмаров. Со временем, в течение десятилетия или двух, такие места нередко безвредно рассеивались сами по себе, но здоровая эмоциональная атмосфера последующих поселенцев или освящение молитвой могли развеять такие эхо-памяти куда быстрей. Отрицательные эмоции, последующие трагедии или намеренные усилия некромагов могли превратить такие места в обиталища злых духов – как пришедших с Той Стороны, так и созданных из мучительной ауры этого места. В данном случае чары Чёрной Мамбы лишь давали узнаваемую форму неумирающей памяти, воскрешая в глазах наблюдателей ту сцену, что скорей всего положила начало неясному ощущению трагедии, которое засёк Энрике пару минут назад.