- Хррмпф! - Медленно багровеющий было при словах Азаранта менестрель насупился так, что сошедшиеся на переносице густые брови почти образовали одну, но дипломатические потуги Энрике принесли некоторый положительный результат: получив формальную просьбу о пощаде Ирениус гордо вздернув подбородок и снизу вверх рассмотрел порядком потрепанную компанию.
- Хррмпф, действительно, вид у вас потрепанный весьма и весьма. Не знай я что передо мной сам Энрике фон Штутзер, я решил бы что судьба свела меня с отрядом безыинтересных бродяг. - Дварф машинально поправил свою шикарную шляпу и выпятил бороду, но его гнев поулегся. - Что ж, если ваши уши глухи к подлинному искусству, и сердца очерствели к радостям жизни, пусть будет простонародный, так сказать слог. Всё началось в семейной часовне маркизы де Сорельи, прелестной высокоученой дамы, в которую я пробрался со значительным риском для своей жизни. Побудил меня на такой поступок упорный слух, что маркиза замешана в чёрных мессах, и мой долг - как хроникёра и джентельмена - был в том чтобы узнать насколько эти слухи соответствуют правде, и спасти репутацию маркизы, будь она несправедливо запятнана. Итак, ступая неслышно словно тень, я спустился в часовню, и ни единый луч света не освещал мне путь, стены смыкались вокруг меня словно стены склепа. - Ирениус сопровождал свой рассказ жестами, его живое лицо отражало каждый поворот истории и поневоле его хорошо поставленный голос начал рисовать перед слушателями картины: стоящее на отшибе здание, каменная лестница вниз, в обычное время овещенная цепочкой свечей, но сейчас темная и зловещая, всепроникающая тишина.
- В нефе прародительницы маркизы, сраженной некогда подлой болезнью, я нашел своё убежище - и вовремя! Стоило мне унять бешенно бьющееся сердце как по лестнице раздались шаги и закутанная в глухой темный плащ с капюшоном фигура спустилась вниз, остановившись у алтаря. Несомый в руках фигуры крошечный огонь не давал разглядеть ни лица, ни многочисленных предметов, раскладываемых у подножья святилища, но мой острый взгляд несомненно различил нож и флакон кровавой жидкости, блеснувшей в этом слабом свете сумрачно и зловеще. Были ли слухи правдивы? Мне не пришлось долго ждать ответ на этот вопрос, месье, ибо вслед за первой фигурой в часовню спустилась вторая, укутанная не менее таинственным образом. Двое пришельцев церемониально соединили ладони у алтаря и начали шептать что-то, что несомненно было зловещей молитвой. Я, с целью запечатлеть как можно больше достоверной информации для хроники, подался вперед, жадно ловя каждое слово, но краем плаща задел статуэтку сраженной прародительности, та рухнула на пол, разбиваясь на тысячу кусков с оглушительнейшим шумом, и..
Ирениус драматически поднял ладонь, подчеркивая важность момента.
- И две фигуры отпрыгнули друг от друга как застигнутые у водопоя олени. Капюшон спал с головы прелесной маркизы де Сорельи, мантия её спутника, Антуана де Плюсси, королевского мага и алхимика, запуталась в треножнике, и тот рухнул самым комическим образом, пока перепуганная маркиза встревоженно пыталась поднять своего возлюбленного. Трагедия обернулась комедией, господа! То, что я принял за чёрную мессу было лишь тайным свиданием, и флакон кровавой жидкости был не более чем бутылкой достойного вина, увы, тут же разбитой в суматохе. Ах, этот букет! - Ирениус непритворно вздохнул и причмокнул губами. - Я уже было возжелал откланяться в, признаюсь, несколько невежливой, анонимной манере, как месье де Плюсси вызвал какие-то чары, - его точные слова были, если не не изменяет память "Прочь, прочь как можно дальше!", - в неустрашенных глазах вашего покорного рассказчика заплясали искры, и удивительное ощущение одновременного движения в тысячу разных направлений овладело моим телом. Когда я очнулся, вокруг не было ни маркизы, ни часовни, ни Фраконии, если уж на то пошло. Таинственный лес, горная долина и ни одной приличной или даже неприличной таверны вокруг - лишь башня над кромкой растительности. Далее я нашел дорогу через лес и добрался до того, что почитал жилищем какого-нибудь умудренного эксцентричного чародея, который несомненно бы помог мне вернуться назад. Не буду утомлять вас моими приключениями на дороге, скажу лишь что когда я оказался на пороге башни, то сообразил, что был довольно далеко от истины, и, посему, чрезвычайно далек географически от родных пенат.