Ночь была сырая и неспокойная, похмельная, разбойничья ночь. На душе после "дуэли" у всех скребли кошки - может, поэтому сны у них тоже были под стать.
Фехкин, долго не спавший после похорон Эруана, во сне видел Белый Хлад, да так явственно, что мороз по коже продирал. Видел реки, скованные лютым морозом - таким, что деревья от него замерзали и лопались, как бутылки туссентского. И слышал голос - незнакомый какой-то, женский, говоривший "я могу помочь, я могу помочь, не убивай меня!", и он искал, искал обладательницу этого голоса в замёрзшем страшном лесу, но когда нашёл её неведомо каким чутьём под сугробом, оказалось, что у этой женщины лицо убитой Рихардис. Здесь он проснулся, всё ещё дрожа.
Наерринайа Ливеонола аэп Таесхелин видела во сне роскошный бал - наверное, роскошней уж не придумать. Расфуфыренные дамы и кавалеры изображали вычурные па, а эльфке было тоскливо. Хотелось кого-то прирезать. Затаив за корсажем нож, она шныряла по тёмным углам, но все дамы и кавалеры, даже все слуги - были эльфами. Похоже, в мире не осталось ни одного вонючего dh'oine, чтобы порядочная эльфка могла прирезать его для своего удовольствия. Проснулась она тоже рано и тоже в смешанных чувствах - дурацкий сон почти сразу забылся, но острое чувство потери поумерило желание попасть на бал. Что же это такое? Ах да. Погиб Эруан.
Том во сне парился в бане с девками. Его разморило (боги, когда ж он в бане был в последний раз?), но когда он поглядел на свой пах, испугался так, что никакое чудище бы такого страху не навело. Член пропал, люди! Что ж теперь-то?! "Ты теперь девка" - хихикали девки в клубах пара. Проснулся, первым делом схватился за своё сокровище. Ну, слава богам, на месте.
Войцех тоже долго не мог заснуть, а когда заснул, приснился ему тот самый кабак и та самая эльфка. Будто сидят они и играют в засмальцованные карты. "Кто проиграет, тот жить останется. Кто выиграет, тот помрёт" - говорит она и улыбается. Голос у неё не свой. Голос той самой... де Риохи. Войцех заглядывает в свои карты, а там ни одного козыря. Он продует, как пить дать. "Боги, сделайте так, чтоб я выиграл!" - молится он лихорадочно, воздевает глаза к потолку и... Просыпаешься. Сон с ума нейдёт.
Горбо во сне работал в шахте. Почему не а тихой аптеке, почему в шахте? Неясно. Пустая порода. Кайлом махаешь в забое. Голос бригадира: "Пока, черти, не найдёте её, наверх нас не подымут". Долбаешь. Долго. Трудно. привкус тяжкой работы и тяжкий дух шахты. Лампы мерцают "Канарейка сдохла!" - кричит кто-то, и ты оглядываешься на клетку с канарейкой. Клетка огромная, а в ней вместо канарейки лежит мёртвая девка в белых доспехах. Тут Горбо проснулся, чему был изрядно рад.
Альбин из Забожа во сне стал попал на небеса. Он сидел на троне на мягком облаке, которое оказалось сделанным из сладкой ваты, прихлёбывал портвейн и взирал на землю, где среди тёмных массивов лесов протянулись тонкие швы дорог. Что-то там пылило и двигалось, а что - не разобрать. Армия, караван? "ЧТО ТЫ, НИЧТОЖНЫЙ СМЕРТНЫЙ, ДЕЛАЕШЬ НА МОЁМ МЕСТЕ?!!". Голос был таким громким и страшным, что Альбин чуть не обделался. Проснулся в холодном поту.
Было раннее утро, небо ещё только чуть посветлело. Птички выползли из землянок и умывались. Хотели пожрать, а Вуко что-то не торопится с завтраком. В самом деле, где Вуко? Хватились, бросились искать. Нашли скоро. Он сидел на земле перед тем самым чёрным узорчатым гробом, к нему привалившись. Мёртвый, холодный уже. В руках окровавленный топор, рядом ещё зубило валяется, кусок старой кожи и молоток. Причина смерти тоже очевидная. Обе ступни отрублены. И лужа кровищи, уже в землю впитавшейся по большей части, но хорошо заметная. Может, это кто-то другой с ним такое сотворил, но выглядит всё так, словно... словно он сам это сделал. Вот так вот, среди ночи встал, уселся перед гробом и аккуратно отрубил себе ноги, стараясь никого при этом не разбудить. И истёк кровью.
Не успели Птички обсудить эту хренотень, как подала голос дальноговорилка, которую Ворон нашёл в землянке на постели Эруана. Давешний маг подал голос и поинтересовался, каков будет ответ на его предложение.