Во время этой нелепой схватки, трясогузка металась промеж окружившими дерущихся птичками, то понося их бездействие и призывая прикончить отвратную взбрыкнувшую кобылицу, то расталкивая круг, но не решаясь вступиться. Эльфка знала, что Эруан вмешательства не потерпит, не скоро простит за такое.
Когда же все кончилось, девушка была почти спокойна. Сомнений, что ее товарищ испустил дух не оставалось, она то знала толк в эльфьих трупах, то как ловко сделал затем ворон то, чего не сумела сама Наерринайа, боясь попасть в своего, тоже действовало утешающе. Эльфка подошла к ныне покойному, присела, тоскливо покачав головой и шепотом причитая обычное бабское, затем провела рукой по лицу, закрывая ему глаза, подобрала лежавший на земле кинжал со словами:
- Esseath Glaeddyv sh’aent aefder Rogg, Aen Seidhe, - после чего обернулась к ворону, довольно скоро сквозь алкогольный дурман сообразив, с каким намерением он взялся за тело, - одному тебе будет нелегко, я хочу помочь, надо бы помянуть его как следует после..., - эльфка недвусмысленно перевела взгляд в сторону добытой поклажи, среди которой туссентского осталось дай бог несколько бутылок, не считая той, которую трясогузка все никак не могла осилить, но всюду таскала при себе, - все равно после такого ливня за дело спозаранку не возьмешься.