Птички отправились к месту стоянки оживлённо щебечущие, нагруженные добычей. Только Ворон беспокойно хмурился и время от времени покидал отряд, чтобы замести следы. Пожалуй, хороший следопыт всё равно смог бы без особого труда пройти по их следу - всё же два коня, осёл и тележка, не говоря уже о самих Птичках. Но Ворон сделал, что мог. Пение зябликов подсказывало ему, что к вечеру погода испортится, будет дождь, о чём он не замедлил сообщить прочим. Это должно было частично скрыть следы и смыть запахи, на случай перследователей с собаками.
Что касается пленницы, то никаких серьёзных переломов и прочих травм краснолюду не удалось обнаружить. Судя по всему, она отрубилась от сильного удара по голове, но шлем его смягчил. От дальнейших травм под тяжёлым деревом её спасли доспехи да ещё удача, если о ком-то, на кого упало дерево, вообще можно так сказать. Очухаться она могла в любую минуту, но в боеспособное состояние вряд ли вот так сразу придёт - скорей всего и стоять сама не сможет поначалу. Посему для транспортировки её перекинули через седло её собственной кобылы.
Тем не менее, пут на загадочной beann'е никто не ослабил - Эруан присвоил её побрякушки, меч, и мыло - и проверял, насколько хорошо она связана, так часто, словно боялся, что рыцарица сей же час в праведном гневе отнимет честно награбленное. Меч он вынул из ножен и осмотрел - богато украшенная рукоять и серебряная насечка на клинке, изображавшая виноградные лозы, говорили о том, что клинок сам по себе стоит немало, а отличный баланс и грозный блеск хорошо наточенной стали свидетельствовали, что меч - не просто парадная побрякушка.
По пути девушка и вправду слегка оправилась, но ничего осмысленного от неё добиться не удалось - она бредила и просила "пощадить", но не себя, как вначале подумали слышавшие это Птички, а кого-то другого.
Наконец разбойники прибыли в лагерь - те же две землянки на пригорке, та же кое-как сооружённая Вуко "летняя кухня" - хижина с кое-как слепленной глиняной печкой и грубым деревянным столом и "конюшня" - попросту навес с коновязью, где держали конягу гусара Муху, и временно - тех коней, что удавалось добыть.
Тут же был и сам Вуко - в облаке вкусных ароматов жаркого, источаемых немалым казаном на печи. Ахая и охая, он суетился вокруг, разглядывая добычу, заглядывал то в зубы, то под хвост кобыле, пленнице и ослу, слушал несколько перевранную версию рассказа о драчке в исполнении Трясогузки и вставлял восторженные или шутливые замечания. Когда же он увидел статую в ящике, глаза его и вовсе стали круглыми от изумления. Тем не менее, не забывши про свою часть работы, Вуко пригласил всех к столу.
Людоубийство и грабёж, как и всякая нервная и тяжкая работа, здорово разогревают аппетит. Тем не менее, прежде чем браться за жратву, Альбин и гусар расседлали и обтёрли коней и осла и сгрузили пленницу.
Жаркое оказалось знатным - приправленная пахучими травами нежная поросятина расходилась со скоростью необычайной, так что клювом щёлкать и лясы точить было не особо сподручно. Но вот наконец голод был утолён, и, устроившись на чурбаках вокруг стола, Птички могли обсудить добычу, её делёж, и что делать дальше по этому поводу.
Погода меж тем и вправду начала портиться - задул противный западный ветер, и, хоть грозовых туч ещё видно не было, теперь всякий мог сказать, что ночью, скорей всего, будет гроза.