Пока длилась короткая схватка, Птички, забыв про прочие дела, заинтересованно глазели на зрелище. Однако, как только всё интересное закончилось, а остался только торжествующий Гусь и плюющийся беспомощный краснолюд, Ворон и Эруан как ни в чём не бывало отвернулись и отправились двигать осину. Упёршись дружно вдвоём, эльфы чуток пошатали дерево, но сразу стало ясно, что двух эльфских сил для такой работы недостаточно. А грубая сила ганзы, как назло, боролась сама с собой.
Гусар, покалывая краснолюда кордом в шею, требовал довезти его до ближайшего дерево, а краснолюд, прежде чем смог выгорворить что-то связное, так долго плевался и перхал (не иначе как песок в горло попал), что Войцех даже притомился ждать.
И победитель, и побеждённый, являли собою зрелище до отвратности жалкое - краснолюд, конечно, глупость учинил, полезши на рожон, но все в ганзе помнили, что этот самый недисциплинированный Сыч, над которым куражится гусар, зашил ему не одну рану, а когда Гусь свалился с лютым поносом, кто как не Горбо, приготовил ему нужное снадобье?
Хуже всего, однако, было то, что ближе соганзейцев никого не бывает - это тебе и мама, и папа, и братья-сёстры. Семья. И ежели по мелкой мелочи, не за девку или добычу даже, эти братья-сёстры начинают один на другого кидаться, как на чужих, дела в ганзе швах - надо расходиться.
Это тупые кметы, может, воображают, что в ганзе что ни день разбойнички один на другого с топорами кидаются. А на деле соганзейцев - беречь принято. Как своих. Как семью. Даже ежели они тупые, строптивые мудаки. Даже если, не дай боги, бабы, эльфы... или dh'oine.