Вот вроде несколько шагов всего сделала по направлению к старому крыльцу со скрипучими (она готова была поспорить!) деревянными ступенями, а казалось, будто прогулялась по заброшенному парку. Или кладбищу. Настолько сильно захватила ее здешняя атмосфера. Чем-то веяло от этого места таким... забытым, никому не нужным. Прошлым. Прелой листвой, мхом, запустением. Несбывшимися мечтами, призраком отчаяния, истощением бесконечного ожидания. Наверное, это дождь. Он умеет угнетать, умеет делать все серым и мглистым. И мирный шелест капель по пожелтевшей листве уставших деревьев вдруг начинает казаться почти зловещим, а в многочисленных лужах и лужицах чудится чей-то взгляд. Становится жутковато и очень одиноко.
Черт возьми, да что такое?! Это всего лишь детский приют, пусть вдалеке и в уединении, пусть и не самое радостное заведение по сути своей, но в хорошую погоду здесь наверняка слышен смех, дети играют и бегают по площадке, воспитательницы хлопочут, стараясь не упустить никого из виду, и в сердцах малышни живет светлая надежда на то, что когда-нибудь у них будет настоящая семья. А она надумала тут себе. Еще и воспитательницу напугала! Эх, надо было лечь пораньше и нормально выспаться, а то лезет в голову всякое...
Стряхнув собравшуюся на кончике носа тяжелую каплю вместе с наваждением, Ника улыбнулась и осторожно сделала еще пару шагов. А когда уже собралась доложить о причине своего приезда, девочка, до этого спокойно сидевшая на руках у воспитательницы, вдруг начала брыкаться, вырвалась, скользнула вниз, аккуратно, кончиками пальцев дотронулась до куртки, подняла на нее глаза. Господи! Сколько же всего было в этом взгляде! Ника полностью прочувствовала выражение "тяжелый взгляд" - он был именно тяжелым, многотонным, давящим. И с радостью отвести бы глаза - да невмочь... И это тихое, отчаянное "спаси"... Слова застряли в горле, взгляд застыл на лице девочки, на котором читалась мольба и надежда вперемешку с болью, капли дождя снова собрались на носу, слезами потекли по щекам...
- Да, да... - растерянно пробормотала Ника в ответ на извинение женщины, грубо одернувшей девочку, - ничего страшного.
И почему она так на нее смотрит? Это же всего лишь ребенок! И тем более, если не совсем здоровый ребенок, нельзя же так... Жалость к малышке смешивалась с жалостью к воспитательнице, которую тоже наверняка можно понять, это очень тяжелая работа, и Ника просто не знала, куда себя деть, ежесекундно жалея о том, что вообще согласилась на всю эту авантюру. А перед глазами продолжало стоять мокрое, словно заплаканное, лицо Милы, обвисшие пряди, почти ангельские черты и совершенно недетский взгляд. Из головы не выходило ее "Спаси..."
Так, собраться. Прекратить. А то сейчас захочется весь приют разом усыновить, а мы на такое не подписывались. С утра же настроила себя на доброжелательное равнодушие, нечего теперь из-за двух слов сопли разводить. Небось и не такое еще услышишь.
- Я, собственно... Это скорее я могу вам помочь, - отозвалась она, наконец, смущенно улыбаясь и кивая головой на пакеты, которые продолжала держать в руках. - Вот, вещи привезла детские. Моя мама, Татьяна Ивановна, созванивалась с вашим директором, должны были предупредить...
На этом объяснения иссякли, Ника не знала, что говорить дальше, и так и продолжала стоять под дождем, с нелепыми огромными баулами в обеих руках, с вывалившимися наушниками, из которых едва доносилась какая-то мелодия, и с немного дурацкой улыбкой на лице.