Ли. Фай Люре. Николас.
Ли с Востока. Дочь дракона, рожденная в красном замке Двадцати Эпох.
Красивая и холодная, прямая, словно клинок женщина, надменная, как и подобает каждому из рода истинных драконов. Лунноликая. Рожденная из огня и стали, небесная лань, наделенная особым даром, Слышать, Видеть, Владеть. И сейчас слышит, знает. Рядом, волшбу кто-то сотворил, скверную, тягучую, опасную, слишком большую уж, слишком для них сильную. Словно смола, черную. Разве бывает так, чтобы лютый хищник, ради мошки простой старался?
Здесь север, бездонное небо и древние боги властвуют, великий дракон лунных земель, не имеет силы над ними. Скверное дело заваривается. Прекрасно знает это Небесная Лань, запах интриг сводит зубы. Слепень так, мелочь. А может и не мелочь совсем, как известно, даже крохотная песчинка, решающей может оказаться на Великих Весах. Кто он, этот Николас? Следует ли приглядеться внимательнее к нему?
Чужие боги покарали южанина, мерзкий яд распространяется по ноге. День-два, и умрет в агонии человек, пуская слюни да отравленные миражи разглядывая.
А. Между тем, великий дракон наградил свою дочь особым даром от рождения, видеть брать, и отдавать – какая бы порча не обрушилась на голову дряхлого старика, женщина востока может утишить боль.
Фай Люре. Череп в руки взял, подписал свой контрактик, значит. К нему особое умение прилагается, старуха Лепра не поскупилась, щедрая тварь. Дар живое мертвым делать, перестраивать, изменять материю - правую руку наполнил. Скверный вообще-то, дар, чудесный тоже - за ближайшее дерево схватился, когда череп в рюкзаке льдистой тяжестью наполнился вдруг, увидел воочию человек – лишайниками да поганками осклизлыми, покрылась свежая кора. Резные листья пожелтели, чахлыми тряпками под ноги опали, поганки синеватые сгнили, мутной кашицей на землю стекли. Сучья безжизненно хворостиной истлели. Живое дерево, мертвым обратилось. У Правой руки, теперь Особое умение.
"Будешь брать, будешь отдавать, преломляя живой свет, теплую материю изменять."
А дерево что погубил Фай, это так…Клен, между прочим.
Николас. Только боль в теле властвовала, не было слышно чужих богов, разве что голова слегка затуманилась, да мысли в разброс порхнули. Когда наклонился, вырвало, обильно и мучительно. Из ослабевших пальцев выпала веревка - собственной отрыжкой пахнуло, едкой горечью. Жарко, как в аду стало. Хотя это не от укуса, это так, по настоящему значит, - задремало солнце, словно прибитое, над головами путешественников зависло. И не двигается себе…
Вот и северянин вылетел, с той же стороны, в которую убежал он. Кубарем выкатился из леса на широкую дорогу, а ведь там и пригорков то почти нет, если своим глазам верить. Северянин. Может знает он, как с этой порчей бороться?
Две ровные дырочки, крови почти нет, неправдоподобно аккуратная раночка. А нога словно омертвела, чужой совсем стала по ощущениям, и не возможно пошевелить ей.