Рояль, то бишь орган, начал как-то нехорошо похрипывать, а после очередной погнутой трубочки так и вовсе заорал такой дурниной, будто сотни мартовских кошек разных возрастов заорали в едином порыве, но в разных тональностях и невпопад. Даже Золтан поморщился, а уж у всех очтальных просто чуть уши не отвалились. - Ну вот и нахрена? - Вопросил Заска. - Девочка, ты хоть соображаешь, каких трудов мне стоило эту бандуру сюда приволочь? Кто ее теперь чинить будет?
В остальном поломка органа на него не подействовала.
Зато кислота Долта вроде бы как зацепила какой-то жизненно важный орган. Золтан свалился с балдахина, приземлившись на одно колено, и скривился, отшвыривая саблю. - Ну что ж, - прохрипел он, усыхая на глазах. С его лица будто грубой тряпкой стирали грим и через несколько мгновений товарищи наконец увидели Золтана во всей красе. Старый, очень старый гуль, с горящими ненавистью глазами. - Немного не та методика ведения боя, к которой я привык... - криво оскалился череп. - Но все равно. Поздравляю. После долгих веков усыхания, я наконец умру, зная, что был побежден достойным.
Он, прихрамвая, подошел к Долту и протянул ему пистолет. - Твое по праву. Удачи, хе-хе-кхе-кхе-кхааааа!
Едва ладонь Золтана отпустила артефакт, как его выгнуло дугой и он, ухмыльнувшись в последний раз за свою долгую жизнь, рухнул на опаленный файрболлами пол, недвижимый.
Маулеры задумчиво посмотрели на Долта.