Жизнь последнее время была спокойной и умиротворённой, Бог взял меня с собой в свой божественный мир, странный и непонятный как всё божественное. Первое время было очень непривычно, множество непривычных людей настораживало, а обилие движущихся картин на стенах комнат, которые я даже сначала хотел порубить, мешало сосредоточиться, но Бог успокоил меня и объяснил, что тут мне пока нечего опасаться. Главный служитель культа где то пропадал, видимо обременённый божественными поручениями и я коротал время в беседах с Богом изредка играя с ним в го или ухаживал за своими мечами, да время от времени удостаиваясь великой чести, открыв саркофаг и лицезря Его во всём величие, протирать от пыли вместилище Его телесной оболочки, в котором он изъявил желание посетить наш мир.
Сегодня главный служитель Бога пролил бальзам на сердце моё, сказав что нам предстоит испытание, и надлежит готовиться к нему, потому как завтра мы будем держать военный совет, на сколько я смог его понять о как же тяжело учить божественные языки, за столь большое множество лет такой ничтожный пред ликом Бога червь как я смог так недалеко продвинуться в этом искусстве. Да бы не проспать я привёл в порядок облачение своего господина и отправился спать.
Я встал очень рано, сразу же преступив к подготовке, умылся (как же странно добывается вода в мире богов) и причесав волосы уложил их в подобающую военному совету причёску, затем удалив излишние волосы из ушей и носа, дабы не показаться неопрятным и неуважительным остриг ногти.
Далее следовала самая трудная часть подготовки, следовало облачится в доспехи, что не так просто сделать в одиночестве, но нет невозможного для самурая и эту часть подготовки я тоже преодолел с честью, убрал как и полагается за пояс свои мечи и закинув за спину колчан со стрелами одел на одно плечо лук, а на второе суму с собранными ещё вчера вещами и вознеся молитву водрузил на законное место шлем, после чего готовый телом и духом направился на заседание военного совета.
Пришёл я как и полагается младшему по статусу первым, и удостоверившись, что ни господину служителю культа ни телесной оболочке бога ничто в зале этой не угрожает я сел на колени по левую сторону от трибуны, снял и положил перед собой шлем, и набравшись смирения начал ожидать прибытия остальных приглашённых.
Все собрались и я тихо сидел внимая и пытаясь всё же понять, что же именно говорят.