Девочка села на кровати. Рывком.
"Кто я?"
Эти слова гудели в голове, бились о стены черепа, не давая ей покоя.
"Кто я?"
Девочка с ужасом обнаружила, что не помнит, как ее зовут, где она, и где ее папа и мама. Следующая мысль была настолько жуткой, что предыдущая по сравнению с ней казалась ласкающей. Девочка поняла, что не помнит, как выглядят ее папа и мама. Она знала, что у детей бывают братья и сестры, но не помнила, есть ли у нее сестра или брат.
"Кто я?"
Она закрыла лицо ладошками потому, что поняла, что сейчас заплачет. Девочка знала, нет, она не знала, точнее, не осознавала этого, скорее, ощущала на уровне подсознательном, что она не плачет на людях. Это стыдно, это делает ее слабой, уязвимой, это... это нечто недопустимое и она изо всех сил надавила пальцами на лоб, чтобы ей стало больно и от этого перехотелось плакать, чтобы подлые слезы убрались обратно туда, откуда взялись. И, когда это получилось, она села, подтянув ноги к подбородку и обхватив их руками, и стала думать о том, кто она такая и как попала в это странное место со странными дядями и тетями.
"Кто я?"
Девочка знала, что чужие дяди и тети могут сделать ей много плохого. И хорошего тоже. Она опасалась, но не боялась, четко понимая разницу между первым и вторым. Она, однако, не отдавала себе отчета и в этом, она просто не умела думать таким образом, она была чужда логике, и понимала мир на уровне чувств и образов скорее, чем на уровне мыслей и формул. Девочка была полна понимания, что выглядит безобидно и что многим будет хотеться взять ее под опеку, защитить, уберечь от дурного, и это понимание вместе с чувством уверенности в том, что она не так уж и беззащитна и безобидна, давало ей возможность испытывать только опасение, но не страх. Девочка оглядела комнату.