Было чертовски больно, когда непонятно откуда взявшийся зомби вгрызся в плоть Лэнса. Однако крик он смог подавить. И даже пошел дальше. За странной труппой мертвецов, которые брели куда-то. Он думал, что они знают о том, что неведомо живым. Он думал, что они приведут его к ответам на незаданные вопросы.
Он не знал, что мертвые не гуляют по каким-то целям. Он не знал, что эти существа просто идут, переставляя гниющие ноги. Идут в никуда.
Но это все было неважно.
Эвелин сидела на полу, не в силах оторваться от него, не в силах выбрать. В ее глазах блестели искры снежного налета. Красиво. Так же, как и заиндевевшие волосы.
Но это было неважно.
Мир дрогнул. Стены покрылись трещинами. С потолка посыпались огромные булыжники, придавив несколько зомби. Пол разверзся.
Верность погибала.
Без лишних драматических стонов и мук боли. Без мыслей о том, что было бы и кто виноват. Просто пришло ее время. Последний приют человечества, гнойной раной зиявший на погибшей Земле, рушился, опадая в иссохшую почву.
Ее руины останутся памятником тем, кто придет потом. Конечно придет – иначе не может быть. Всегда кто-то приходит.
Верность. Созданная человеком. Ради жизни. И отобравшая эту жизнь у всех, кто существовал под ее куполом. Разве может создать человек что-то, кроме ада?
Но это все тоже было неважно.
Стены складывались, как картонные коробки. Лэнс ухватился за кусок пола, стараясь не упасть в пропасть. Инстинкты двигали его тело вместо разума. Но крупный, с ровно отрезанной наполовину головой, зомби упал сверху, разжимая пальцы и увлекая его в бездну.
Эвелин пыталась ухватиться за стену, счесывая об нее ногти, пока стена не рухнула на ее голову.
И это все неважно.
Где-то Анатоль одной рукой зажимал рану в боку, а другой тормошил бездыханное тело Раймунда, пока его не привалило потолочной балкой. Последние его мысли были о том, что он обязательно выберется отсюда.
Но это было неважно.
Мы были людьми. Живыми. Смеющимися. Мы знали что такое солнце и знали как больно обжигать руку об сковородку. Мы ходили в школу и на работу. Мы рожали детей – маленьких мистеров Горданов, которые мечтали стать космонавтами или врачами.
Жизнь рухнула.
И нам всучили суррогат. Нелепый. Бесцветный. Безвкусный. Нам сказали – живите! А мы забыли как это. Мы начали существовать, каждый день не находя ответа на вопрос: «кто я?».
И это неважно.
Важно то, что Верность умирает. Тихо и одиноко. Обретая тот покой, которого была лишена. Кто-то сделал выбор. Один маленький выбор, освободивший сразу стольких людей от вечных страданий.
Этот кто-то герой, да?
Это неважно.