- Scheisskerl... - пробормотал, поднимаясь с пола. Безумный русский старик. И не менее безумный, не-очень-русский не-совсем старик. Слетевшие с катушек настолько, чтобы полезть в шахту лифта искать новую жизнь. Бежать за стены Верности, как же. С концентратами, выданными на пару дней и фляжкой еды? С перочинным ножичком и этим подобием фонаря? Удачи господа, вперед, ворота открыты. Я не знаю, что там за стенами, но собираюсь узнать. Если действительно встал главный источник питания - то это дивный шанс для того, что находится там, узнать, что находится здесь.
Ворота открыты, господа.
Простая, в общем-то, мысль весьма сильно напугала и озадачила Раймунда. Завод стоит - не слышно привычного гула, сопровождающего нашу жизнь в последние пять лет. Да, только теперь он осознал, что беспокоило его последние несколько минут - тишина. Мертвая, тяжелая. Мужчина уже начинал подозревать, что такое творится везде. Весь город - как большое кладбище, а их лифт - одна из братских могил. Четыре существа, еще шевелящихся, но уже мертвых - и ни таблички с именами, ни креста над ними. Лишь идентификационные карточки, по которым, возможно, кто-нибудь когда-нибудь сможет узнать, что здесь нашли последний приют четверо уставших, замученных людей, которым не повезло выжить тогда, когда остальные умерли.
Да ты, никак, решил остаться тут навсегда?
- Нет! - Раймунд неожиданно громко и пронзительно закричал. Нет. Нет. Она снова говорит. Она столько молчала, но она снова говорит. Это все тишина, это все из-за нее. Нужен гул завода. Нужны голоса. Люди. Что-нибудь. Что угодно, лишь бы она замолчала. Что если все уйдут? Он останется в лифте с ней. Навсегда. Нет-нет-нет, только не это. Теперь Раймунд с радостью бы повторил маневр старика, уронил бы на пол девчонку, которая не спешила наверх, выскочил бы сам из этой проклятой железной коробки. Но она уже продолжала шептать, говоря, что из подобной затеи ничего не выйдет. Что он не умеет держать себя в руках. Что он, Раймунд, не может толком сделать ничего. все как обычно. Тишина разбудила демона.
- Хм. Простите, - упавшим голосом продолжил он, - Надо... Надо идти. Бежать. Мадемуазель? - подал руку девушке, готовый помочь ей забраться, - В их словах, помимо безумия, есть зерно разума.
К сожалению